"Федор Чешко. Перекресток" - читать интересную книгу автора

клочок за клочком, до живого мяса, пока не склонишься перед волей
Праматери, ты, вонючая падаль! Волчья жратва! Плоскогрудая! Мертвый живот!
Губы Сероглазой скривились еще сильнее, едким презрением сочились ее
слова:
- Склонись перед волей Праматери сама. Ты, бывшая в Святилище в Ночь
Выбора; ты, своими руками бросавшая гадальные палочки на каменные колени
Изначальницы Рода; ты, видевшая все. Большелобый обещан мне!
- Ты получишь его не раньше, чем придет назначенное Праматерью время!
- ощерилась Рваная Грудь.
- Долго ждать. Не хочу. - Сероглазая упрямо дернула плечом. - Осень,
зима - долго. Хочу теперь, сразу.
А к Большелобому постепенно возвращались силы. Он уже стоял на
коленях, тяжело упираясь ладонями в мягкую лесную землю, обильно проросшую
побуревшими к осени травами. Шум в голове стих и не глушил более ни гул
путающегося в древесных вершинах ветра, ни злые голоса ссорящихся женщин.
Что такое говорила Сероглазая? Теперь? Да, если бы не сумела выследить их
эта недоеденная рысью старая жаба, все случилось бы уже теперь. Рука
Большелобого скользнула за пазуху, нащупала там амулет Вислогрудой Матери
с Пробудившимся Животом. Когда-то теперь удастся надеть его на шею
Сероглазой? Неужели только весной? Так долго, долго, долго придется
ждать...
Нельзя скулить. Надо слушать: снова говорит Сероглазая.
- Не утруждай свой дряхлый язык, - говорит она Рваной Груди. - Я
больше не хочу слушать тебя. Теперь я буду слушать только то, что говорит
Большелобый. Он сильный и смелый, он кормит и защищает. Он хороший - лучше
тебя и всех таких, как ты, умеющих только жрать и злиться, разучившихся
даже рожать. Если бы не он, не другие охотники - вы бы все передохли с
голоду!
Сероглазая сказала правильное, хорошо сказала. Аж трясется Рваная
Грудь, ее мерзостное лицо посинело от ярости. Сумеет ли она придумать
слова, которыми можно ответить? Сумела. Отвечает:
- Ты осмелилась? Осмелилась восхвалять одного из тех, чью никчемность
Праматерь отметила вечным позором, болтающимся между ног? Или мои дряхлые
уши слышат то, чего нет? Или ты забыла о судьбе Тихой? Прости,
Прародительница, что опоганила рот именем мерзейшей... Так ты забыла?!
Она угрожает судьбой Тихой, эта старая гиена... Страшная, страшная
угроза. Великое Небо, защити, не дай свершиться такому с Сероглазой!
Это было давно, две зимы назад. Тихая захотела себе Волкогона,
который принадлежал другой, а это - зло. И она захотела его не так, как
учат колдуньи: сделай нужное, и пусть убирается из твоей хижины, пока не
понадобится опять. Она захотела его навсегда, а такого Праматерь не
прощает. Тихая и Волкогон убежали от гнева колдуний в лес, но не спаслись.
Вислогрудые заставили охотников пустить по следу собак, и погоня была
недолгой.
Волкогону повезло - его убили на месте. Правда, охотники, из тех,
которые ходили догонять отступников, с ужасом рассказывали потом, что
колдуньи сожрали его труп. Сожрали сырым, еще теплым на глазах Тихой и
охотников - в назидание. Может быть, так и было. Но судьба Тихой была еще
тяжелее. Вислогрудые затащили ее в Святилище, и ночью что-то делали с ней
- крики были слышны даже в самых дальних хижинах. А утром колдуньи