"Федор Чешко. Архангелы и К0 ("Бэд Рашн" #2) " - читать интересную книгу автора

юбке, перчатках и шляпке с вуалью.
Не успел Матвей расположиться за столиком, как рядом возникла мрачная
личность, сомнительно белый фартук которой выдавал принадлежность к
благородному сословию официантов. На конопатой физиономии личности
изображалось, сколь счастливой была бы ресторанная жизнь, не шляйся в этот
самый ресторан посетители. Беседа с личностью явно обещала жестокие
разочарования. Так и вышло.
"Ну, чего вам? А? Нет, текилы не держим. И этого не держим. А? А что
это? Ну, виски есть. Нет, больше двухсот пятидесяти граммов крепкого мы не
подаем. Или две кружки пива. Да, не И, а именно ИЛИ. И обязательно с
закуской. Что значит, какое пиво? У нас все хорошее, свежее... Как это -
темное или светлое? Нормальное! Вы что, никогда пива не видели, что ли?! Не
морочьте голову, меня люди ждут!"
В конце концов обоюдовыгодное решение все же нашлось. Матвей согласился
оплатить (а возможно, даже и съесть) десять каких-то там специальных
протрезвляющих сэндвичей и антиалкогольные пилюли, а официант согласился
подать виски И кружку пива. Одну. Молчанов, правда, заикнулся еще и насчет
чего-нибудь покурить, но заикание это было пресечено категорическим
официантским "пф!", из-за соседних столиков на Молчанова скосились, как на
воплощенного Сатанаила, и даже по всему залу вроде бы нехороший шумок пошел.
Шумок, впрочем, относился не к Матвею. Возбужденно, возмущенно, а то и
просто-таки гневно гомоня, посетители притона греха все как один таращились
на эстраду (при этом они так вытягивали шеи и так лихорадочно сверкали
глазами, что в искренность гнева праведного верилось с немалым трудом).
Девица, оказывается, уже не пела. Перчатки этакими давленными крабами
валялись у ее ног, и вырвавшиеся на свет Божий ногтистые пальчики
неторопливо расстегивали жакет. Под уже прямо-таки непристойное улюлюканье
публики певичка завершила разборку с архаичными несращиваемыми креплениями,
скинула свое меховое одеяние и, лихо вертя его над головой за рукав,
удалилась. Кстати, улюлюканье было единственным непристойным компонентом
данного действа: под жакетом у стриптизерши оказался толстенный свитер. С
длинными рукавами и стоячим воротником. Если она и собиралась его снимать,
то не раньше, чем перед сном.
Матвей вздохнул и занялся пивом.
"Класс! - жарко перешептывались за ближним столиком тщательно небритые
англоязычные сопляки. - Не, это еще что! А вот, говорят, она однажды юбку
задрала! Ага, чуть ли не до самых колен! Представляешь?!"
Как не представить! Небось у нее под юбкой болотные бродни до пояса. И
стеганые штаны.
Тут Молчанов обнаружил вделанный в столешницу пультик управления
синтезатором и от тоски погнал через визирное окошко алфавитный указатель
возможных заказов. Предлагаемая тематика, естественно, разнообразием не
отличалась, и Матвей совсем уже было собрался бросить это занятие, как
вдруг...
М.Молчанов. "Большая молитва". Романс.
Н-да... Какой же это, интересно, болван у них тут ведает подбором
репертуара? Поди наткнулся кто-то в каком-то каталоге на название и
передрал, не удосужившись прослушать, не удосужившись даже прочесть
комментарий, к оному названию прилагаемый... А комментарий, между прочим,
гласит: большой молитвой матросы древнего парусного флота называли огромную