"Федор Чешко. Урман" - читать интересную книгу автора

конным.
Однако же в глубине души Велимир сознавал, что поступил не на пользу
Кудеславу и просившему подмоги волхву. И еще он сознавал, что хозяйство его
по достатку без малого первое в общине во многом благодаря Мечнику: тот ведь
из странствий своих много чего привез, а себе оставил только диковинный
железный доспех, меч да всякую пустяковину.
Так что Кудеславу стоило лишь пренебрежительно скривить губы,
рассматривая подведенного ему чахлого конька, чтобы Велимир, сплюнув,
принялся расседлывать.
Когда Мечник уже готов был забираться в седло, названый родитель (явно
во искупление проявленной было скаредности) отобрал у него рогатину и взамен
вынес из дому свою, действительно отменную: ясеневое древко высотою в рост
человека и толщиною в мужское запястье; длинный - пяди три, если не более, -
обоюдоострый наконечник-клинок ярого железа, а под ним перекладина-препонка,
чтоб вошедшее в звериную плоть оружие помогло хозяину сдержать хищный напор,
не позволило дотянуться до человека клыкам и когтям.
- Эта счастливая у меня, проверенная, не выдаст, - буркнул Велимир,
глядя исподлобья. - А у твоей близ наконечника трещинка.
Даже на самый малый срок отдать другому свое оружие означает расстаться
с долей охотничьей удачи. Оценив Велимирову жертву, Кудеслав в пояс
поклонился названому родителю.
Не много времени ушло у Кудеслава на сборы, и Велимир вроде недолго
возился с седланием да переседлыванием, а все ж, войдя в общинную избу,
Мечник застал Белоконева мальца уже вполне готовым к дороге. Глаза у
мальчишки были красные, засланные; он то и дело зевал во весь рот, но
держался куда бодрей, чем следовало ожидать.
Принесли жертву Навьим и пращурам - охранителям рода.
Выслушали краткое напутствие старейшины.
Сели в седла.
Молча, под одно лишь чавканье копыт по раскисшей глине прорысили
градской улицей - перехожие торопливо жались к плетням да стенам, кланялись
Кудеславу, с любопытством поглядывали на мальца, но никто не окликал, не
заговаривал. Ясно же, что серьезное дело затевается, так и нечего дергать
людей или - еще того хуже! - закудыкивать им дорогу. Все равно и без прямых
расспросов, задолго до того, как тени подлиннеют к вечерней поре, весь град
успеет дознаться, куда поехали, отчего и зачем.
Возле распахнутых на день лесных ворот маялись бездельем двое мужиков,
поставленных здесь на случай внезапной тревоги (дневным
охоронникам-подросткам было бы не по силам управиться с тяжкой створкой,
сработанной из дубовых тесаных брусьев). Эти словно бы вовсе не заметили
выезжающих, зато полдесятка вертевшихся тут же псов обрадовались негаданному
развлечению и с яростным завистливым лаем кинулись под конские ноги.

* * *

Длинным языком врезавшаяся в лес градская поляна незаметно перелилась в
широкую лощину. Снежок, начавшийся утром, продолжал сеять с прежней
медлительностью, оседая на меховую одежду и лошадиную шерсть россыпью
крохотных капелек.
Лучший Велимиров конь казался истинным доходягой рядом с лошадью