"Гильберт Кийт Честертон. Летучие звезды [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

от радости, - я буду Коломбиной, а вы - Панталоне.
Миллионер выпрямился и замер в величественной позе
языческого божества.
- Я полагаю, моя милая, - сухо проговорил он, - что вам
лучше поискать кого- нибудь другого для роли Панталоне.
- Я могу быть Панталоне, если хочешь, - в первый и
последний раз вмешался в разговор полковник Адамс, вынув изо
рта сигару.
- Вам за, это нужно памятник поставить, - воскликнул
канадец, с сияющим лицом вернувшийся от телефона. - Ну вот,
значит, все устроено Мистер Крук будет клоуном - он
журналист и, следовательно, знает все устаревшие шутки. Я
могу быть Арлекином - для этого нужны только длинные ноги и
умение прыгать. Мой друг Флориан сказал мне сейчас, что
достанет по дороге костюм полисмена и переоденется.
Представление можно устроить здесь, в этом холле, а публику
мы посадим на ступеньки лестницы. Входные двери будут
задником, если их закрыть, у нас получится внутренность
английского дома, а открыть - освещенный луною сад.
Ей-богу, все устраивается точно по волшебству.
И, выхватив из кармана кусок мела, унесенный из
биллиардной, он провел на полу черту, отделив воображаемую
сцену.
Как им удалось подготовить в такой короткий срок даже это
дурацкое представление - остается загадкой. Но они
принялись за дело с тем безрассудным рвением, которое
возникает, когда в доме живет юность. А в тот вечер в доме
жила юность, хотя не все, вероятно, догадались, в чьих
глазах и в чьих сердцах она горела. Как всегда бывает в
таких случаях, затея становилась все безумнее при всей
буржуазной благонравности ее происхождения. Коломбина была
очаровательна в своей широкой торчащей юбке, до странности
напоминавшей большой абажур из гостиной. Клоун и Панталоне
набелили себе лица мукой, добытой у повара, и накрасили щеки
румянами, тоже позаимствованными у кого-то из домашних,
пожелавшего (как и подобает истинному
благодетелю-христианину) остаться неизвестным. Арлекина,
уже нарядившегося в костюм из серебряной бумаги, извлеченной
из сигарных ящиков, с большим трудом удалось остановить в
тот момент, когда он собирался разбить старинную хрустальную
люстру, чтобы украситься ее сверкающими подвесками. Он бы
наверняка осуществил свой замысел, если бы Руби не откопала
для него где-то поддельные драгоценности, украшавшие
когда-то на маскараде ее костюм бубновой дамы. Кстати
сказать, ее дядюшка Джеймс Блаунт до того разошелся, что с
ним никакого сладу не было; он вел себя, как озорной
школьник. Он нахлобучил на отца Брауна бумажную ослиную
голову, а тот терпеливо снес это и к тому же изобрел
какой-то способ шевелить ее ушами. Блаунт сделал даже
попытку прицепить ослиный хвост к фалдам сэра Леопольда