"Гильберт Кийт Честертон. Человек в проулке [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

Сеймора. Он единственный толковый человек во множестве
бестолковых комиссий, которые разрабатывают самые
разнообразные проекты - от преобразования Королевской
академии наук до введения биметаллизма для вящего
процветания процветающей Британии. Во всем же, что касалось
искусства, могущество его не знало границ. Его положение
было столь исключительно, что никто не мог понять, то ли он
именитый аристократ, который покровительствует искусству, то
ли именитый художник, которому покровительствуют
аристократы. Но стоило поговорить с ним пять минут, и вы
понимали, что, в сущности, он повелевал вами всю вашу жизнь.
Наружность у него тоже была выдающаяся, - словно бы и
обычная и все же исключительная. К его шелковому цилиндру
не мог бы придраться и самый строгий знаток моды, и, однако,
цилиндр этот был не такой, как у всех, - быть может, чуть
повыше, и еще немного прибавлял ему роста. Высокий и
стройный, он слегка сутулился и, однако, вовсе не казался
хилым, - совсем напротив. Серебристо-седые волосы отнюдь не
делали его стариком, он носил их несколько длиннее, чем
принято, но оттого не казался женственным, они были
волнистые, но не казались завитыми. Подчеркнуто
остроконечная бородка прибавляла его облику мужественности,
совсем как адмиралам на сумрачных портретах кисти Веласкеса,
которыми увешан был его дом. Его серые перчатки чуть больше
отдавали голубизной, а трость с серебряным набалдашником
была чуть длиннее десятков подобных тростей, которыми
помахивали и щеголяли в театрах и ресторанах.
Второй мужчина был не так высок, однако никто не назвал
бы его малорослым, зато всякий бы заметил, что он крепкого
сложения и хорош собой. Волосы и у него были вьющиеся, но
светлые, коротко стриженные; а голова крепкая, массивная -
такой в самый раз прошибать дверь, как сказал Чосер про
своего мельника. Военного образца усы и разворот плеч
выдавали в нем солдата, хотя такой открытый пронзительный
взгляд голубых глаз скорее присущ морякам. Лицо у него было
почти квадратное, и подбородок квадратный, и плечи
квадратные, даже сюртук и тот квадратный. И, уж разумеется,
сумасбродная школа карикатуристов той поры не упустила
случая, - и мистер Макс Бирбом изобразил его в виде
геометрической фигуры из четвертой книги Евклида.
Ибо он тоже был заметной личностью, хотя успех его был
совсем иного рода. Чтобы прослышать про капитана Катлера,
про осаду Гонконга и знаменитый китайский поход, вовсе не
требовалось принадлежать к высшему свету. О нем говорили
все и всюду, портрет его печатался на почтовых открытках,
картами и схемами его сражений пестрели иллюстрированные
журналы, песни, сложенные в его честь, исполнялись чуть не в
каждой программе мюзик-холла и чуть не на каждой шарманке.
Слава его, быть может, не столь долговечная, как у сэра
Уилсона, была куда шире, общедоступней и безыскусственней.