"Гильберт Кийт Честертон. Человек в проулке [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

В тысячах английских семей его ставили столь же высоко, как
Нельсона. И, однако, сэр Уилсон Сеймор был неизмеримо
влиятельней.
Дверь им отворил старый слуга или костюмер, его
болезненная внешность и темный поношенный сюртук и брюки
странно не вязались со сверкающим убранством театральной
уборной великой актрисы. Помещение это было сплошь увешано
и уставлено множеством зеркал под самыми разными углами,
можно было принять их за несчетные грани одного огромного
бриллианта - если б только кто-то сумел забраться в самую
его середину. И когда слуга, шаркая по комнате, откидывал
створку или плотней прислонял к стене то одно зеркало, то
другое, прочие признаки роскоши, разбросанные там и сям, -
цветы, разноцветные подушки, театральные костюмы -
бесконечно множились, точно в сказке, непрестанно плясали и
менялись местами, так что голова шла кругом.
Оба гостя заговорили с неказисто одетым слугой, как со
старым знакомым, называя его Паркинсоном, и осведомились о
его госпоже, мисс Авроре Роум. Паркинсон сказал, что она в
другой комнате, но он тотчас ей доложит. По лицу обоих
посетителей прошла тень - ведь вторая комната принадлежала
знаменитому артисту, партнеру мисс Авроры, а она была из тех
женщин, которыми нельзя пылко восхищаться, не пылая при этом
ревностью. Однако внутренняя дверь тотчас распахнулась, и
мисс Аврора появилась, как появлялась всегда не только на
сцене, но и в жизни: сама тишина, казалось, загремела
аплодисментами, притом вполне заслуженными. Причудливое
шелковое одеяние цвета павлиньего пера мерцало переливами
синего и зеленого - цветами, какие всегда так восхищают
детей и эстетов, а ее тяжелые ярко-каштановые волосы
обрамляли одно из тех волшебных лиц, что опасны для всех
мужчин, особенно же - для юных и стареющих. Вместе со своим
партнером, знаменитым американским актером Изидором Бруно,
она создала необычайно поэтичную и фантастичную трактовку
"Сна в летнюю ночь", оттенила значительность Оберона и
Титании, иными словами, Бруно и свою. Среди изысканных
призрачных декораций, в таинственных танцах ее зеленый
костюм, напоминающий полированные крылья стрекозы,
превосходно передавал непостижимую ускользающую сущность
королевы эльфов. Однако, столкнувшись с ней при свете дня,
даже и угасающего, любой мужчина уже не видел ничего, кроме
ее лица.
Она одарила обоих своей лучезарной загадочной улыбкой,
что держала столь многих мужчин на одном и том же весьма
опасном расстоянии от нее. Она приняла от Катлера цветы,
тропические и дорогие, как его победы, и совсем иное
подношение от сэра Уилсона Сеймора, врученное позднее и
небрежней. Воспитание не позволяло ему выказывать излишнее
рвение, а условная чуждость условностям не позволяла делать
подарки столь банальные, как цветы.