"Гилберт Кийт Честертон. Грехи графа Сарадина" - читать интересную книгу автора

устали рыскал по ночам, одержимый какой-то гнусной бессонницей. У этого
крупного, породистого пожилого животного были светло-желтые волосы, не
тронутые сединой. Его бы назвать белокурым, с львиной осанкой; только
синие глаза его запали так глубоко, что стали черными щелками. К тому же
они были чересчур близко посажены. Его висячие желтые усы были очерчены
косыми складками от ноздрей к подбородку: ухмылка словно врезана в лицо.
Поверх смокинга он натянул светлое халатообразное пальто, а странную
широкополую шляпу ярко-зеленого цвета и какого-то восточного вида сбил на
затылок. Он любил красоваться в нелепых нарядах, тем более что они всегда
ему шли.
Брат его, как и он, желтоволосый и хранивший аристократическую осанку, был
в своем черном облачении, застегнут наглухо и свежевыбрит; в его тонком
лице сквозила нервозность. Он словно бы только и жил что своей религией;
но говорили о нем (особенно сектант-кузнец), что не Бог ему нужен, а
старинная архитектура, потому-то он, мол, и бродит по церкви призраком,
что церковь ему - все равно что брату вино и женщины, та же заразная
прелесть, только что изысканная, а в общем, одно и то же. Мало ли что
говорили, но набожность его все-таки была неподдельная. Надо думать, что
людям попросту невдомек была его тяга к уединению и молитве, странно было
вечно видеть его на коленях - и не то что пред алтарем, а где-нибудь на
хорах, галереях или вовсе на колокольне. Он как раз и шел в храм задним
двором кузницы, но остановился и нахмурился, увидев, куда исподлобья
поглядывает брат. Не на церковь, конечно,- это и думать было нечего. Стало
быть, на кузницу, и хотя кузнец-пресвитерианин со своей сектантской
религией был не из его паствы, все же Уилфрид Боэн слышал про его
красавицу жену много разных историй и не мог пройти мимо. Он посмотрел,
нет ли кого за сараем, а полковник встал и рассмеялся.
-Доброе утро, Уилфрид,- сказал он.- Народ мой спит, а я, видишь, на ногах,
как и подобает помещику. Вот кузнеца хочу навестить.
Уилфрид опустил взгляд и сказал:
- Кузнеца нет. Он ушел в Гринфорд.
- Знаю,- беззвучно хохотнул полковник.- Визит ко времени.
- Норман,- сказал священник, упершись взглядом в дорожный гравий,- а ты
грома небесного не боишься?
- Грома? - переспросил тот,- Ты что, у нас теперь погоду предсказываешь?
-Да нет,- сказал Уилфрид, не поднимая глаз,- не погоду, а как бы тебя
громом не поразило.
- Ах, прошу прощения,- сказал полковник.- Я и забыл, ты ведь у нас
сказочник.
- А ты у нас, конечно, богохульник,- отрезал задетый за живое
священнослужитель.- Что ж, Бога не боишься, так хоть человека остерегись.
Старший брат вежливо поднял брови.
- Какого то есть человека? - спросил он.
- На сорок миль в округе,- жестко сказал священник,- некому тягаться силой
с кузнецом Барнсом. Я знаю, ты не из трусливых и за себя постоять можешь,
только смотри, плохо тебе придется.
Это были отнюдь не пустые слова, и складки у рта полковника обозначились
резче. Его вечная ухмылка стала угрюмой. Но он тут же снова обрел свою
свирепую веселость и рассмеялся, оскалив из-под желтых усов крепкие песьи
клыки.