"Г.К.Честертон "Шар и крест" ("The Ball and the Cross")" - читать интересную книгу автора

Профессор погладил огромный, шар, словно гигантского зверя, и сказал:
- Вот это по мне!
- Что же именно? - спросил монах.
- Да вот это,- повторил профессор.- Люблю этот символ. Как он завершен,
как довлеет себе! Я говорил вам, мой милый, что могу опровергнуть ваши
бредни, отталкиваясь от чего угодно; Что же выразит лучше разницу наших
мировоззрений? Шар сообразен разуму, крест - несообразен. Шар - логичен,
крест - нелеп и произволен. Шар в ладу с самим собою, крест себя отрицает.
Крест - это спор противных друг другу линий, и примирить их нельзя. Он
противоречив по самой своей форме.
- Вы совершенно правы,- отвечал монах.- Мы не страшимся противоречий.
Человек - это противоречие: он тем и выше собратьев своих, животных, что
способен к падению. Вы говорите, крест - нелеп и произволен. Форма креста
произвольна и нелепа, как человеческое тело.
Профессор Л. нахмурился и сказал:
- Без сомнения, все относительно. Не стану отрицать, что элемент борьбы,
противоречия, спора занимает свое место в природе. Однако элемент этот
ниже полноты, заключенной в шаре. Да сами посудите, сразу видно, что
Кристофер Рен допустил серьезную ошибку.
- Простите, какую же? - кротко спросил монах.
- Крест стоит на шаре,- отвечал профессор.- Это бессмысленно, шар должен
стоять на кресте. Крест, в самом лучшем случае, уродливое дерево прошлого;
шар - совершенный плод будущего. Итак, крест увенчивается шаром, а не
наоборот.
- Ну что же,- покладисто сказал монах,- представим себе эту аллегорию. Она
очень хорошо показывает, чем дурны ваши схемы. Вы сами представьте, что
случится, если мы поставим шар на крест.
- О чем вы говорите? - вознегодовал профессор.- Что случится?
- Все рухнет,- отвечал монах.
Профессор сердито поглядел на него и хотел было говорить, но монах
продолжал:
- Я знал такого, как вы...
- Такого, как я, на свете нет,- вставил профессор.
- Я знал,- повторил монах,- человека, ненавидевшего крест. Сперва он
запретил жене носить крестик и вешать в доме распятия. Потом он стал
ломать кресты на дороге, ибо жил в стране, где распятия ставят у дорог.
Однажды он изрубил изгородь, заметив, что ветви переплетаются крестом.
Когда он вернулся домой, он был уже безумен. Он увидел перекрестие балок,
и те скрещения досок, которыми держится мебель. Словом, он разнес в щепы
все, что мог, и утопился.
- Это правда? - спросил профессор.
- О, нет,- отвечал монах,- это притча! Притча о вас и таких, как вы.
Сначала вы отрицаете крест; потом - все на свете. Мы согласимся, когда
скажут, что нельзя загонять силой в церковь, но вы немедленно скажете, что
никто не ходит туда по доброй воле. Мы не спорим тогда, когда вы
сомневаетесь в существовании рая, но вслед за этим вы отрицаете
существование Англии. Сперва вы ненавидите все, что не сведешь к логике,
потом - просто все, ибо ничто в мире не сводится к логике без остатка.
Профессор Л. за это время поднялся немного выше; тут он крикнул:
- Каждому свое!