"Г.К.Честертон. Честный шарлатан" - читать интересную книгу автора

без науки ясно, что причиной тому - источник, пробивший себе дорогу сквозь
путаницу корней. Из любознательности он даже встал на толстый корень и
подтянулся на ветке, но, небрежно бросив, что дерево - полупустое, слез и
пошел вперед. Третий путник, делец, нетерпеливо поджидал их. Но Уолтер
Уиндраш никак не мог прийти в себя. Он все кружил у дерева, глядя то вниз,
на лужицу воды, то вверх, на тяжелое гнездо переплетенных веток.
- Сперва я не понял, что со мной, - сказал он наконец, - теперь
понимаю.
- А я - нет, - отрезал второй студент. - Может, вы свихнулись?
Уиндраш помолчал; потом ответил так:
- До сих пор я не видел ничего, что мне хотелось бы назвать своим.
- Вы что, шутите? - возмутился делец. - На что вам эта трухлявая
швабра?
Но Уиндраш продолжал, словно и не слышал:
- Я много бродил, но еще не видел места, где я хотел бы осесть и
сказать: "Вот мой дом". Нигде на свете нет такого сочетания земли, воды и
неба. Это дерево стоит на воде, как Венеция. Свет белеет меж его корней, как
в Мильтоновой поэме. Подземный поток подмывает его, а оно встает из вязкой
земли, как мертвые на трубный глас. Я никогда не видел такого. И больше
ничего не хочу видеть.
Быть может, причуды его воображения отчасти оправдывались тем, что
погода резко изменилась и окрасила тайной причуду природы. Неспокойное небо
стало из серого багровым, а потом темно-лиловым, и только у горизонта
сверкала алая полоска заката. На этом фоне разлапистое дерево казалось
сверхъестественным, зловещим, словно допотопное чудище, вылезающее из топи,
чтобы взлететь. Но даже если бы спутники Уиндраша питали большую склонность
к таким фантазиям, они бы удивились той решительности, с какой он опустился
на кочку и закурил, словно, придя в клуб, усаживался в кресло.
- Разрешите узнать, что вы делаете? - спросил второй студент.
- Вступаю в права владения, - отвечал он.
Они ругали его, пока не поняли, что он вполне серьезен, хотя не вполне
разумен. Делец резко сказал, что, если ему приспичило купить эту пустошь,
надо обратиться к земельному агенту. К его удивлению, поэт серьезно
поблагодарил и записал на листке бумаги фамилию и адрес.
- Вот что, - твердо сказал делец, - тут мы дела не сделаем. Хотите со
мной поговорить - идем к "Трем павлинам".
- Не дурите, Уиндраш, - подхватил другой. - Вы что, всю ночь думаете
просидеть?
- Да, - сказал Уиндраш. - Я видел, как солнце опускается в этот пруд, и
хочу увидеть, как месяц встанет из него.
Делец уже ушел вперед; его темная, плотная спина, дышавшая презрением,
исчезла из виду. Медик было задержался, но безрассудная рассудительность
последней фразы спугнула и его.
А поэт стал смотреть как зачарованный на лужицы воды, похожие в свете
заката на лужи крови. Так просидел он много часов и видел, как они из
красных стали черными, а из черных - светлыми. Но когда наутро он встал, его
обуяла неожиданная деловитость. Он пошел к земельному агенту; он объяснялся
и улаживал дела много месяцев подряд и в конце концов стал законным
владельцем двух с небольшим акров земли, включающих его любимое дерево.
Тогда он обнес их оградой аккуратно, как золотоискатель, отмечающий вехами