"Г.К.Честертон. Честный шарлатан" - читать интересную книгу автора

пыталась иногда разглядеть прошлое сквозь темную бурю тайн и ужасов и
думала: так ли уж нелепа старая вера в знамения? Ей казалось, что все было
бы проще, если бы она разгадала значение двух темных силуэтов, сразившихся
на белом фоне облака; прочитала их, как две живые буквы, которые борются,
чтобы составить слово.

ВТОРЖЕНИЕ В САД

По разным причинам, накопившимся в его мятежном сознании, доктор
Джадсон набрался смелости и решил посоветоваться с Дуном.
Тот, с кем Джадсон решил посоветоваться, прошел в свое время фазы
мистера Дуна, доктора Дуна и профессора Дуна, а теперь достиг высшей славы и
звался просто Дуном. Еще не прошло и двадцати лет с тех пор, как Дун
опубликовал свой славный труд о параллельных заболеваниях обезьяны и
человека и стал самым знаменитым ученым в Англии и одним из первых пяти - в
Европе. Джадсон учился у него когда-то и предположил поначалу, что это дает
ему небольшое преимущество в бесконечных спорах о Дуне. Но для того, чтобы
понять, почему о Дуне спорили, необходимо, подражая Джадсону, еще раз зайти
к Уиндрашам.
Когда доктор Джадсон пришел к ним впервые, у них сидел гость, как
выяснилось - сосед, заглядывавший к ним очень часто в последнее время.
Каковы бы ни были пороки и добродетели доктора Джадсона (а он был человеком
разносторонним), терпением он не отличался. По какой-то неясной нам причине
он невзлюбил этого соседа. Ему не понравилось, что тот не стрижется и
завитки волос торчат у него на висках, словно он отпускает бакенбарды. Ему
не понравилось, что тот вежливо улыбается, когда говорят другие. Ему не
понравилось, как бесстрастно и смело тот судит об искусстве, науке и спорте,
словно все это одинаково важно или одинаково не важно для него. Ему не
нравилось, что, критикуя стихи, тот извиняется перед поэтом, а рассуждая о
науке - перед ним самим. Ему не очень нравилось, что сосед чуть не на голову
выше его ростом; не нравилось и то, что он сутулится, почти сводя на нет эту
разницу. Если бы Джадсон разбирался в своей психике так же хорошо, как в
чужой, он бы знал, о чем говорят эти симптомы. Только в одном состоянии нас
раздражают и пороки, и достоинства ближнего.
Как он понял, соседа звали Уилмот. По-видимому, у него было только одно
занятие: вольная игра ума. Он интересовался поэзией, и, может быть, именно
это сблизило его с Уиндрашем. К несчастью, он интересовался и наукой - но
это ни в коей мере не сблизило его с Джадсоном. Ученые очень не любят, когда
им любезно сообщают сведения из их собственной науки, особенно же, если эти
сведения они сами рассмотрели и отвергли десять лет назад. Вряд ли нужно
объяснять, что Дуна, как и многих других ученых, восхваляли в газетах за
мнения, прямо противоположные тем, которые сам он излагал в лекциях и
книгах. Джадсон бывал на его лекциях, Джадсон читал его книги. Но Уилмот
читал газеты, и, конечно, это давало ему огромное преимущество в глазах
современных интеллектуалов.
Спор начался с того, что поэт рассказал между прочим о своих первых
шагах в живописи. Он показал гостям свои старые картины, на которых были
изображены симметричные извилистые линии, и сказал, что часто пытался писать
обеими руками сразу, причем замечал, что иногда руки рисуют по-разному.
- Новый вариант евангельской притчи, - довольно хмуро заметил Джадсон.