"Г.К.Честертон. Охотничьи рассказы" - читать интересную книгу автора

Однажды утром из лесу вышел пыльный человек, тащивший пыльные доски, и
принялся сколачивать деревянный щит, на котором огромными буквами было
написано "Продается". Впервые за это время Гуд бросил удочку, встал и
громко спросил, в чем дело. Человек отвечал ему терпеливо и добродушно, но,
кажется, решил, что говорит с беглым сумасшедшим.
Так началось то, что стало для Гуда истинным кошмаром. Перемены шли
неспешно, годами, и ему казалось, что он беспомощен и связан, как во сне.
Он зловеще смеялся, вспоминая, что теперь человека считают властелином
своей судьбы, а он не может охранить воздух от яда и тишину от адских
звуков. Что-то есть, мрачно думал он, в простодушных восторгах Хантера.
Что-то есть в самой грубой и даже варварской аристократии. Феодалы
совершали набеги, надевали на рабов ошейники, а порой и вешали кого-нибудь.
Но они не вели упорной войны против наших пяти чувств.
Бесформенное чудище пухло, росло и даже размножалось без явного
деления клеток. И вот на берегу оказалась целая толпа черных строений,
увенчанных высокой трубой, из которой шел дым прямо в безответное небо. На
земле валялись лом и мусор, а ржавая балка лежала как раз там, где стояла,
выйдя из леса, девушка с колокольчиками.
Он не покинул острова. При всей романтичной склонности к оседлой
сельской жизни он недаром родился в семье старого мятежника. Отец недаром
нарек его Робертом Оуэном, а друзья называли Робин Гудом. Правда, иногда
сердце у него падало, но чаще он воинственно шагал по острову, радуясь, что
лесные цветы реют так близко от гнусных построек, и бормотал: "Выкинем
флаги на гребень стены!"
Как-то утром, когда восход еще сиял за темной глыбой фабрики и свет
атласным покровом лежал на реке, по атласу заскользило что-то потемнее и
погрубее - тонкая струйка жидкости, не смешивающаяся с водой, но
извивающаяся по ней, как червь. Оуэн Гуд смотрел на нее, как смотрят на
змею. Подобно змее, она поблескивала матово и довольно красиво, но для него
воплощала зло, словно змий-искуситель, заползший в рай. Через несколько
дней змеи размножились: несколько ручейков поползли по реке, не смешиваясь
с ней, как не смешиваются с водой зловещие зелья ведьм. Позже появилась
темная жидкость, уже не претендующая на красоту, - бурые, тяжелые, широкие
пятна.
Гуд до самого конца смутно представлял себе назначение фабрики. В
деревне говорили, что производят тут краски для волос, но пахло скорее
мыловаренным заводом, и он предположил, что здесь нашли золотую середину
между краской и мылом - какое-то сверхученое косметическое средство. Такие
средства особенно вошли в моду с тех пор, как профессор Хейк написал свой
труд о лечебной пользе косметики, и Гуд часто видел теперь на лужайках
своего детства большие плакаты: "К чему стариться?", с которых недостойно
скалилась какая-то дама.
Решив разузнать побольше, Гуд стал наводить справки. Очень долго он
писал без ответа; крупные фирмы так же неделовиты, как государственные
учреждения, толку от них не больше, а манеры у них куда хуже. Но в конце
концов он добился свидания и встретился с теми, кого хотел увидеть.
Одним из них был сэр Сэмюел Блисс, не оказавший еще тех услуг,
благодаря которым все мы знаем его под именем лорда Нормантауэрса. Вторым
был его управляющий, мистер Лоу; тучный, толстоносый, в толстых перстнях,
он глядел на всех подозрительным, налитым обидой взором, словно боялся