"Г.К.Честертон. Преступление капитана Гэхегена ("Парадоксы мистера Понда")" - читать интересную книгу автора

сравнивали с миссис Сиддонс. Она всегда вела себя сдержанно, с большим
достоинством. Для нее сплетня не была рекламой, как для Вайолет Варни. У нее
было больше оснований, чем у Гэхегена... но, Боже мой, это немыслимо!
Предположим, что он и вправду невиновен, но доказать это такой ценой! Какие
бы ни были у Гэхегена слабости, он скорее дал бы себя повесить, чем выдал бы
Женщину. Мистер Понд снова поднял глаза и с растущим ужасом посмотрел на
темную кирпичную башню, думая, что, может быть, сейчас он увидит
преступницу. Усилием воли он поборол отвращение и попытался сосредоточиться
на фактах. Что же в конце концов свидетельствует против Гэхегена и Оливии?
Он заставил себя размышлять спокойно и понял наконец, что все сводится к
вопросу времени.
Да, Гэхеген проводил с этой женщиной очень много времени, и это было
единственным внешним свидетельством его любви к ней. Свидетельства его любви
к Джоан Варни были гораздо более явными. Понд мог поклясться, что капитан
действительно любит Джоан. Он словно свалился ей прямо на голову, а она, по
обычаю современной молодежи, охотно подставила голову. Но их встречи,
похожие на столкновения, были столь же коротки, сколь стремительны. Что
могло заставить счастливого влюбленного проводить так много времени с другой
женщиной, к тому же гораздо старше его? Размышляя об этом, он машинально
прошел мимо слуг, поднялся по лестнице и вошел в комнату, где ему предстояло
ждать миссис Февершем. Волнуясь, он взял со стола старую, потрепанную книгу;
должно быть, она принадлежала актрисе еще в школьные ее годы, потому что на
титульном листе было написано детским почерком: "Оливия Мэлон". Возможно,
великая исполнительница шекспировских ролей вела свой род от великого
критика шекспировских пьес. Во всяком случае, она была ирландка. И когда он
стоял в темной комнате, склонившись над старой книгой, белый луч догадки
озарил его сознание. Так родился последний в нашем рассказе парадокс мистера
Понда. Теперь он понял все, и единственно правильные слова возникли в его
мозгу с пугающей отчетливостью иероглифов:
"Любовь никогда не требует времени. А дружба требует его всегда. Все
больше и больше, и больше времени - до поздней ночи".
Когда Гэхеген совершал свои знаменитые безумства в честь Джоан Варни,
они почти не отнимали у него времени. Он спустился на парашюте к ее ногам,
когда она выходила из церкви в Борнмуте; как известно, прыжок с парашютом не
бывает долгим. Он выбросил билет, стоивший сотни фунтов, чтобы провести с
ней лишних полчаса на Самоа - только полчаса. Он переплыл пролив, подражая
Леандру, чтобы поговорить тридцать пять минут со своей Геро. Такова любовь.
Она состоит из великих моментов и живет воспоминаниями о них. Может быть,
она иллюзорна и непрочна. Может быть, напротив, она вечна и потому сильнее
времени. Но дружба пожирает время. Если у Гэхегена была настоящая, духовная
дружба, он должен был беседовать со своим другом до поздней ночи. А с кем же
ему дружить, как не с ирландской актрисой, которая больше всего на свете
любит Шекспира? Как только Понд подумал об этом, он услышал глубокий голос
Оливии. И понял, что не ошибся.
- Разве вы не знаете, - грустно улыбаясь, спросила вдова, когда он
тактично перешел от соболезнований к делам капитана Гэхегена, - разве вы не
знаете, что у нас, бедных ирландцев, есть тайная страсть - поэзия? Может
быть, лучше назвать это чтением стихов. Оно преследуется законом во всех
английских гостиных. Нет худшего порока у ирландцев! В Лондоне не принято
читать друг другу стихи до поздней ночи, как в Дублине. Бедный Питер