"Г.К.Честертон. Когда доктора соглашаются ("Парадоксы мистера Понда")" - читать интересную книгу автора

секретным шепотом сообщила им, что этот забавный человечек сошел с ума.
Его разговор имел ту особенность, что в середине ровного, осмысленного
потока речи внезапно возникали два-три слова, казавшиеся полнейшей
бессмыслицей, словно что-то вдруг разладилось в играющем граммофоне. Сам
говорящий этого не замечал, так что и его слушатели порой едва могли
заметить, что его речи присуща явная бессмысленность. Однако тем, кто
замечал, казалось, будто он говорит что-то вроде: "Разумеется, не имея ног,
он легко победил в соревнованиях по ходьбе" - или: "Так как выпить было
нечего, все они тотчас захмелели". По большому счету, лишь два типа людей
останавливали его с изумлением - самые тупые и самые умные. Тупые - потому
что только абсурдность сбивала их с присущего им уровня разумения; так и
действует истина через парадокс. Единственной частью его разговора, которую
они могли уразуметь, была та, которую они уразуметь не могли. А умные
прерывали его, зная, что за каждым из этих престранных и сплошных
противоречий скрывалась весьма престранная история - наподобие той, что
рассказана здесь.
Его друг Гэхеген, гигант с имбирно-рыжей шевелюрой, легкомысленный
ирландский денди, объявил, что Понд вставляет эти бессмысленные фразы
попросту для того, чтобы выяснить, слушают ли его. Сам Понд никогда не
утверждал этого; его мотивы оставались таинственными. Но Гэхеген сообщил,
что существует целое племя современных леди, которые не выучились ничему,
кроме искусства обращать к говорящему лицо, воспламененное вниманием, в то
время как их ум остается непричастным, и какая-нибудь фразочка типа:
"Находясь в Индии, он, естественно, посетил Торонто" - безболезненно входит
в одно ухо и выходит через другое, не потревожив интеллекта.
Как раз за маленьким обедом, на который сэр Хьюберт Уоттон пригласил
Гэхегена, Понда и других, мы впервые получили некоторое представление о том,
что же значат дичайшие вводные конструкции в речи этого кротчайшего оратора.
Начать с того, что мистер Понд, несмотря на свою французскую бороду, вполне
по-английски полагал, что из уважения к другим ему следует быть скучноватым.
Он не любил рассказывать длинные и пространные фантастические истории о
себе, подобные тем, что рассказывал его друг Гэхеген, хотя и наслаждался
ими, когда Гэхеген их рассказывал.
У самого Понда имелся кое-какой любопытный житейский опыт, но он не
стал бы его передавать посредством длинных историй и выражал лишь в коротких
рассказах; а короткие рассказы были настолько короткими, что ничего нельзя
было уразуметь. Чтобы объяснить эту эксцентричность, лучше всего прибегнуть
к самому простому примеру, вроде диаграммы в учебнике логики.
Начну я с краткой истории, запрятанной в еще более краткой фразе,
совершенно сбившей с толку бедного Уоттона в тот особенный вечер. Уоттон был
старомодный дипломат - из тех, что тем больше кажутся патриотами, чем больше
стараются быть космополитами. Не будучи милитаристом, он отличался
воинственностью и хранил покой, отстукивая фразы из-под жестких седых усов.
Подбородок был у него массивней лба.
- Мне рассказывают, - говорил Уоттон, - что поляки и литовцы пришли к
соглашению насчет Вильно. Это старый спор, конечно; и я полагаю, на каждой
стороне - своя правда.
- Вы настоящий англичанин, Уоттон, - сказал Гэхеген, - вот вы и
говорите: "Все эти иностранцы похожи друг на друга". Вы правы, если имеете в
виду, что все мы не похожи на вас. Англичане - безумцы на Земле, думающие,