"Гилберт Кийт Честертон. Острие булавки ("Цикл о Брауне")" - читать интересную книгу автора

- Скорее всего его утопили или бросили в воду уже мертвого.
Вероятно, он получил доказательства их связи, и они...
- Я бы не говорил так громко, - сказал отец Браун, - потому что наш
сыщик в данную минуту выслеживает нас вон из-за тех кустов.
Они посмотрели в ту сторону, и в самом деле - домовой со стеклянным
глазом не спускал с них своего малопривлекательного оптического
инструмента, причем выглядел еще более нелепо оттого, что стоял среди
белых цветов классического парка.
Генри Сэнд сердито и резко спросил незнакомца, что он тут делает, и
приказал немедленно убираться.
- Лорд Стейнз, - сказал этот садовый домовой, - будет очень
признателен, если отец Браун соизволит зайти к нему, - лорду Стейнзу надо
с ним поговорить.
Генри Сэнд в бешенстве отвернулся, и отец Браун приписал это
бешенство неприязни, которая, как известно, существовала между младшим
компаньоном и аристократом.
Поднимаясь по склону, отец Браун задержался на мгновение,
всматриваясь в письмена на гладкой коре, бросил взгляд выше, на более
укромную, потемневшую от времени надпись - память о романе. Затем
взглянул на другую, широкую, размашистую надпись - признание или
предполагаемое признание в самоубийстве.
- Напоминают вам что-нибудь эти буквы? - спросил он.
И когда его собеседник хмуро покачал головой, добавил:
- Мне они напоминают тот плакат, который угрожал ему местью
забастовщиков.

- Это труднейшая загадка и одна из самых диковинных в моей практике
историй, - сказал отец Браун месяц спустя, сидя напротив лорда Стейнза в
недавно меблированной квартире под номером 188, последней из верхних
квартир, законченных как раз перед тем, как началась неразбериха на
строительстве и рабочие, члены тред-юнионов, оказались уволены.
Меблировка была комфортабельна, лорд Стейнз угощал грогом и сигарами, и
тут-то священник сделал свое признание. Лорд Стейнз вел себя на редкость
дружелюбно, сохраняя при этом свою отчужденную, небрежную манеру.
- Быть может, я преувеличиваю, о вас, конечно, - речи нет, - заметил
Стейнз, - но детективы, конечно же, не способны разрешить загадку этой
истории.
Отец Браун положил сигару и осторожно произнес:
- Дело не в том, что они не способны разрешить загадку, а в том, что
они не способны понять, в чем загадка.
- Право, - заметил лорд Стейнз, - я, очевидно, тоже не способен на
это.
- А между тем загадка не похожа ни на какие другие, - ответил отец
Браун. - Создается впечатление, будто преступник умышленно совершил два
противоречивых поступка. Я твердо убежден, что один и тот же человек,
убийца, прикрепил листок, грозящий, так сказать, местью большевиков, и он
же написал на дереве признание в заурядном самоубийстве. Вы, конечно,
можете сказать, что просто какие-то рабочие-экстремисты захотели убить
своего хозяина и убили его. Но даже если и так, все равно мы столкнулись
бы с загадкой - зачем тогда оставлять свидетельство о самоуничтожении? Но