"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

"Рассвет". Савелий распрощался, прослезился напоследок:
- Многих ты человеком сделал, дорогой наш командир! Ох многих!
Забрался в вагон, вспомнил что-то и выпрыгнул снова на платформу.
- А что, правда или нет, будто международная буржуазия жалуется:
большие, дескать, убытки понесли они в России, что, дескать, очень это им
обидно?
- Пишут, восемь миллиардов всадили.
- Еще бы немного - вся Россия - фьють?
- Вроде того.
- Плачутся?
И наклонясь к самому уху командира корпуса:
- Когда волк примется хныкать, жаловаться на горькую волчью судьбу и
проливать горючие слезы, держись подальше от волчьей пасти, не заслушайся
смотри, сожрет!
- Знаю! - отозвался Котовский. - Я это хорошо знаю!
Савелий с минуту смотрел ему в лицо и, видимо вполне успокоенный и
удовлетворенный, снова полез в вагон.
Поезд все не трогался. Савелий подошел к окну. Котовский смотрел на
пензенского чудодея, любовался и гордился им.
"Какая цельная натура! Какое сердце! - думал он, улыбаясь. - Кабы не
уймища обязанностей, кабы не корпус, не все заботы и неотложные хлопоты -
махнул бы с ним в деревню и работал бы агрономом! Вот бы свеклищу
вырастили! Вот бы поставляли государству хлеба! Такие бы дела
заворачивали, что любо-дорого посмотреть, что небу жарко бы стало!"
Савелий как будто догадался, о чем думка у его командира, крикнул из
окна:
- Благодать у нас в Уклеевке! Греча цветет! Эх, командир, нам бы с
тобой вместях действовать! Ведь земля - она памятная, она
благодарственная, она на ласковое слово сторицею воздает. Ты не обижайся
на меня, старого болтуна. Любя я! Разве не понимаю, что ты птица большого
полета? Очень даже понимаю и чувствую!
Как бы одобрительно отзываясь на слова Савелия, раскатисто закричал
паровоз:
- Ого-го-о!
Вагон качнулся, лязгнул и двинулся.


В Т О Р А Я  Г Л А В А

1

Тишина... Полная тишина. Советская страна занята мирным трудом:
исправляет взорванные мосты, очищает пашни от осколков снарядов. По
железным дорогам снова должны мчаться нарядные поезда, на полях снова
должны колоситься золотые урожаи.
Россия в эти дни походила на жилище, в котором только что
похозяйничала шайка грабителей. Все перепортила, переломала, что могла,
разворовала, разграбила и ушла с мешками награбленного, перешагнув через
лужи крови, стынущие у порога. Что и говорить, добыча была богатая. В
Архангельске передрались из-за складов льна. Англичане ухватили больше,