"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

чем американцы. На Кавказе вывезли всю нефть, в Черном море угнали все
корабли. Японцы грузили на свои суда что попало: каменный уголь, лес,
ценные меха... Ничем не брезговали.
К 1920 году уровень экономики России был низведен до уровня экономики
царской России второй половины девятнадцатого столетия.
- Вот с чего приходилось начинать.
Тишина была обманчивой! Коварной была тишина! Правда, уже никто не
засылал войска на нашу землю, не выгружал оружие в наших портах. Но там,
за рубежом, отливали новые пушки, готовя нападение на Страну Советов,
разрабатывали новые планы, вынашивали новые заговоры.
"Русский Рокфеллер", как называли его в парижской прессе, известный в
коммерческих кругах фабрикант Рябинин был одним из тех, кто создал в 1920
году в Париже Русский торговый, финансовый и промышленный комитет, так
называемый Торгпром. В Торгпром входили бежавшие из России банкиры,
промышленники, нефтяные короли. Торгпром располагал огромными средствами.
И хотя он объявил, что будет бороться с большевиками на экономическом
фронте, на самом деле отнюдь не ограничивался одним экономическим фронтом,
участвуя в любом мероприятии, направленном против красной Москвы.
Живя в Париже, Рябинин подчеркнуто говорил только на русском языке,
хотя владел и французским, и английским, и немецким. Будучи вхож в самые
аристократические круги эмиграции, он с нарочитой грубостью заявлял:
- Вы тут, поди, только по-французски? Ножкой шаркаете? Вот и
прошаркали матушку-Россию.
Рябинин - что греха таить - недолюбливал французов, недолюбливал
Америку, уверял, что американцы - даже не нация, а так, какое-то ассорти.
Но больше всего ненавидел немцев. Считая, что он так богат, что может
позволить себе не стесняться в выражениях, Рябинин бранил всех, но упрямо
доказывал, что русские правители, русские "хозяева жизни", как он называл,
- превосходные, достойные люди. Ведь Рябинин не терял надежды, что в
России еще вернутся старые порядки, что Рябинин России еще понадобится.
На званом ужине у какой-нибудь графини Потоцкой или княгини
Долгоруковой Рябинин любил произносить длинные тосты. С бокалом
шампанского в руках он ораторствовал и не обращал внимания, что кое-кто из
присутствующих пожимает плечами. Если это скучно и неинтересно хорошенькой
дочке княгини Долгоруковой, то найдутся и серьезные люди... Пусть
послушают! Это им полезно!
- Коммунистические ораторы, - пускался в рассуждения Рябинин, -
уверяют, что все мы дураки. Царь у них болван, министры - кретины,
помещики ходят с плетками и лупят крестьян. Для темного народа это, может
быть, лестно, что все дураки, а посему - бей буржуазею, товаришши, ура.
Но, господа, неверно же это! Вот недалеко от меня сидит Феликс Феликсович
Юсупов. Нуждается ли он в ликвидации неграмотности? Да он Оксфордский
университет окончил! Вот мы и объединили в Торгпроме наши капиталы и наши
сердца, чтобы вернуть Россию, сбившуюся с дороги, на правильный путь - на
путь капитализма!
Рябинин говорил на эти темы всюду, где только бывал. Ему казалось,
что этим он поддерживает затухающую надежду русской эмиграции. Но Рябинин
не ограничивался одними словами. Недаром он встречался с некими весьма
подозрительными субъектами, вроде известного главаря русских эсеров
Сальникова, недаром заседал на конференциях различных обществ, комитетов,