"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

карту все, идут ва-банк. Это Петерсону понятно, тут есть логика, тут есть
последовательность, тут есть смысл. А тем что надо, голытьбе? Допустим,
одних перестреляли, оставшиеся завладели Кронштадтом. Что дальше? Какая
выгода? Завтра опять тот же скудный паек, те же лишения. Что ими движет?
Страху на них нагнали? Поставили позади идущих на штурм пулеметы? Голова
может лопнуть от таких размышлений! Ничего не понять! Абракадабра! И все
они такие - эти русские. И литература у них не как у людей. Например,
Достоевский! Гарри не мог его читать, он чувствовал, что, прочти еще одну
страницу - и он станет бросаться на людей или уверять всех, что он - Иисус
Христос. Бред! Чистейший бред! Раскольников стоит на коленях... Иван
Карамазов запросто беседует с чертом... Нет уж, увольте!
Сейчас Гарри Петерсон штудирует Ленина. Надо! Надо изучать
противника, выискивать у него слабые струнки. Агентура добыла обширнейшие
материалы - книги, газетные статьи, стенограммы, даже секретные приказы и
шифрованные телеграммы. Тоже ничего не уловить. Какое-то неистовство!
Дерзость невероятная! Другой давно бы спасовал. Фронты. Подвохи. Измена.
Бунты. Кроме того - зверский голод, надо же это понять, - полнейшая
разруха - ни патронов, ни топлива - форменным образом ничего, ноль, пустое
голое место...
Гарри устал думать, строить догадки. Голова как свинцовая. Главное,
сколько ни думай, ничего не понять, все иррационально, дико, в других
каких-то плоскостях...
Гарри встает с постели, подходит к окну и прижимается лбом к
холодному стеклу, а потом вглядывается в мутную мглу, как в провал, в дыру
мироздания.
Кажется, все-таки светает. С трудом, но светает. Нет! Довольно!
Сегодня же прочь отсюда! Иначе в самом деле сойдешь с ума. Но он не
успокоится, ни за что не успокоится, пока не уяснит все до конца. Именно
потому, что он чего-то недопонимает, как, может быть, недопонимают и все,
кто борется с этими безумцами, - именно потому и постигают неудачи,
преследуют неудачи - подумать только! - их, владык мира, их, всемогущих,
их, владеющих людьми, техникой, миллиардами!


5

Перед отъездом у Гарри Петерсона состоялась встреча с Сальниковым,
которого он знал ранее и который вдруг вынырнул как из-под земли.
Петерсону нравился этот худощавый щеголь с вкрадчивым голосом и холодными
глазами, да и не удивительно, что нравился: оба они любили рисковать, оба
с увлечением плели бесконечные интриги, оба находили прелесть в темных
заговорах и - как это называется в кругах уголовных преступников - в
"мокрых" делах.
Петерсон был сдержаннее, пожалуй, бесцветнее. Сальников отличался
отчаянной дерзостью, бурным темпераментом, вел крупную игру, не
останавливался перед самыми бесстыдными сделками, полагая, что в борьбе
все средства хороши.
Кажется, не было на свете человека, который не знал бы этого, на
первый взгляд заурядного имени. Кто-то из журналистов даже называл его в
обширных обозрениях "авантюрист номер один". Его элегантный сюртук и