"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

лакированные ботинки видывали в приемных министерств и правительственных
учреждений то в Лондоне, то в Париже, то в Копенгагене, то в Вашингтоне.
Он внезапно появлялся и так же внезапно исчезал. Для него, казалось бы, не
существовало ни пограничных кордонов, ни обязательных виз. То он
разгуливал по Москве, то инструктировал мятежников в Ярославле. Сегодня
вел конфиденциальную беседу с генералом Гайда, обосновавшимся в Праге
после разгрома Колчака. Назавтра оказывался в Италии.
Он бывал всюду, где можно встретить сочувствие борьбе с коммунизмом,
его лично знали правители государств, мечтавшие о превращении России в
колонию, матерые шпионы, орудовавшие на советской земле, белогвардейские
генералы...
Петерсон хотя и не подал виду, но очень обрадовался встрече. Даже
скука прошла! Даже этот маленький городишко с большими претензиями, даже
эта богомерзкая погода - на все он взглянул другими глазами. Вот когда
можно узнать самые свежие новости! Вот когда можно поговорить с человеком
своего круга!
Впрочем, маленькая поправка: с человеком своего круга, но отнюдь не
заслуживающим полного доверия. Нет, Гарри Петерсон никому не доверяет и
придерживается того взгляда, что можно сколько угодно считать всех без
исключения честными, но жить среди них следует так, словно все они
отъявленные негодяи и мошенники. Гарри даже подумал, приветливо здороваясь
с посетителем и как будто бы широко, открыто, доверчиво улыбаясь:
"Нельзя поручиться, что регистрационная карточка на этого субъекта не
хранится в секретных сейфах французского Дезьем-бюро... Не исключена
возможность, что он связан и с английским Интеллидженс сервис... Но это
еще туда-сюда. Однако я надеюсь, что он не состоит агентом Чека? Это было
бы уже слишком!"
Для Гарри Петерсона имело большое значение, что Сальников - русский,
уже одно это взвинчивало. Что бы Гарри ни говорил, что бы ни делал, в нем
всегда сидела, как заноза, мысль о Люси, которая, теперь непонятно даже,
была жена его или не жена. Гарри охотно прощал себе, если поступал с
кем-нибудь вероломно, и считал это в порядке вещей, даже ставил себе в
заслугу. Но чтобы с ним обошлись вероломно! Нет, этого он не мог простить,
не мог даже помыслить об этом.
Он помнил каждое слово, каждое движение мускула на лице Люси и на
физиономии княгини Долгоруковой в тот памятный день расставания. Он много
думал об этом, все взвесил, все расценил. Для него было громом среди
ясного неба сообщение, что мать и дочь решили ехать в Париж. То есть как
так решили? Кто решил? Предварительно это не обсуждалось, не было ни тени
намека на их намерение. Ехать в Париж! Без него! И помимо него, как будто
он не был главой дома!
Гарри догадывался, что все это - штучки дорогой мамочки. Люси никогда
бы не додумалась. Люси - премиленькая дурочка, и это ей очень к лицу. А
чертовой княгинюшке захотелось тряхнуть стариной, покрасоваться в тех
сферах, где она как рыба в воде. Чего лучше - Париж! Там русских графов и
князей больше, чем правоверных в Мекке. Ну и ехала бы одна, гладенькой
дорожки, что называется! Так нет же, и дочку потащила! Видите ли, девочка
хандрит, девочке необходимо рассеяться! Чума бы тебя забрала с твоим
рассеянием! И он-то хорош! Надо было воспротивиться! Главное, Люси не
выпускать из рук, на худой конец даже отправиться с ними, а через недельку