"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

- Не все, кто ворчит и критикует, обязательно контрреволюционеры, -
рассуждал он. - И не каждый, кто сыплет революционными фразами, - поборник
Советской власти.
- Это подмечено неплохо, - соглашался начальник Белоусова. - Критика,
строгая критика для настоящего деятеля - компас, а для выскочки,
возомнившего о себе, - кровная обида.
- А еще бывают оговоры, - продолжал Белоусов. - Наклепают на
человека, иди и расхлебывай.
- Бывает и так, - посмеивался начальник. - На то нас и поставили на
такую ответственную работу, чтобы мы вдумывались и разбирались. В нашем
деле нельзя рубить сплеча, но нельзя допускать и прекраснодушия, дорого
обойдется. Ленин предупреждает нас, что ни одно глубокое и могучее
народное движение в истории не обходилось без грязной пены - без
присасывающихся к неопытным новаторам авантюристов и жуликов, хвастунов и
горлопанов. Вот вы и посудите сами, какая филигранная работа возложена на
нас, чекистов! Ну, мы и вылавливаем авантюристов. А сейчас враги взяли
установку на бандитизм.
Начальник усмехнулся:
- Поймали мы как-то тут одного крупного бандита. Отпирается. Тогда мы
показали ему карту, которой давно располагаем: на ней нанесены все
подпольные белогвардейские организации крупного района... Карта настолько
была у них секретной, что и ему показали ее только издали. А у нас она
имелась. Вот так-то, дорогой товарищ Белоусов! Входите во вкус! Интересная
наша работа!


5

А в доме Котовских жизнь шла размеренно, своим чередом.
Подъем в пять часов утра. И сразу же гимнастика и тренировка, а после
гимнастики и тренировки обязательно облиться студеной водой - прямо из
колодца, и затем растереть тело мохнатым полотенцем так, чтобы кожа горела
и все поры дышали свежим воздухом, струящимся из сада, из открытого окна.
Какое благоухание по всей Умани, особенно когда цветет белая акация!
Вся Умань утопает в садах, редко встретишь дом, вокруг которого не
красовались бы яблони, не шумели листвой липы, не привлекали глаз нарядные
мальвы. А какие тенистые аллеи в Софиевке, и сколько там птиц! Под самой
Уманью раскинулся знаменитый Греков лес - с извилистыми тропинками, с
солнечными лужайками, с зеленой тишиной.
Григорий Иванович Котовский стоит у открытого окна, глубоко дышит,
любуется на белые облака, на лазоревое небо, на могучую сочную зелень, на
просторные поля. Хорошая земля в Умани - роскошный чернозем. Недаром
Уманский уезд выращивал, как помнят старожилы, одной только озимой пшеницы
до пятисот тысяч пудов, да еще и ржи почти столько же. Сеют здесь и
ячмень, и просо, и гречиху. И потихоньку-помаленьку начинает налаживаться
хозяйство после всех бурь, после кровавых сражений. А давно ли по полям и
холмам, не разбирая, что тут посеяно - рожь или гречиха, или ничего не
посеяно, ничего не растет, кроме полыни и лебеды, чертополоха и бурьяна, -
мчалась лихая конница, громыхали тачанки, врезывались в землю глубокие
выбоины от тяжелых батарей?..