"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу авторато же время и хороший чекист. И быть агитатором тоже каждый коммунист
обязан. А как же иначе? Дескать, я праведный, а ты как хочешь? - Не закончить ли нам на этом разговор и продолжить его завтра утром? - Когда я сообщу, о ком речь, вы сами будете готовы всю ночь слушать: я хочу поговорить о так называемом "Майорчике". - О Зайдере? Знаю. Прошлое у него неважное. - Помните, когда вы его взяли в бригаду, на него посыпались жалобы: забирает все, что попадет под руку, грабит местных жителей... угнал лошадей... реквизировал кур... грозил одному человеку какими-то разоблачениями и заставил его уплатить крупную сумму за молчание... - Да, а сейчас работает начальником охраны сахарного завода. И кажется, неплохо. - Так как именно вами он рекомендован на завод. Он и поныне бывает у вас? - Был один раз. А что? Натворил что-нибудь опять? Это на него похоже! - Изучая один вопрос и совсем по другому делу, не относящемуся к этому разговору, мы узнали подробности о прошлой жизни Зайдера. Вы что-нибудь знаете о том, кем был раньше Зайдер? - Знаю. В Одессе у него был кабачок "Не рыдай". - А до Одессы? - Не спрашивал. - Слышали что-нибудь о "зухерах"? Зайдер, оказывается, жил в Константинополе и занимался торговлей "женским товаром". Женщинами. Притоны разврата раскинуты по всему миру - там, за рубежом. Это у них в порядке вещей. Стаж обитательниц притонов невелик, через пять-шесть лет их заманивали в ловушку разными приемами. Делали публикации с предложением хорошо оплачиваемого места горничной, бонны... Зайдер действовал так: заводил знакомство, женился, но, конечно, по фальшивому паспорту, ехал с молодой женой в "свадебное путешествие" за границу... А затем новобрачная оказывалась где-нибудь в константинопольском гареме или в доме свиданий портового города. Высокая цена на белых женщин держалась в Буэнос-Айресе. В Аргентине за женщину с доставкой платили до двухсот фунтов стерлингов. В царской России они шли по сорок - пятьдесят рублей... - Ну и гадина! Не знал. - И сообразителен! Болтает без умолку, но ни слова о себе! - продолжал Белоусов. - Я присматривался к нему еще раньше, в бригаде. Мне врезалось в память его лицо - угодливое и хитрое, пресыщенное и жадное. Он ловок, изобретателен, в этом ему нельзя отказать. Дока! Почти неграмотен, зато может быстро считать. Знает несколько слов по-французски, несколько слов по-турецки, немного болтает по-румынски и, не спотыкаясь, шпарит "по новой фене", на языке блатных. Вот это последнее немножко настораживает... Допустим, что все остальное - это, как вы выразились, давнее дело, но с блатными он якшается и сейчас. Котовский выжидательно посматривал на собеседника. - Вы думаете, я еще что-нибудь скажу? Нет. Я все рассказал, причем и это между нами. Это просто мои личные соображения. Ведь Зайдер ни в чем не замешан, не участвует в каких-либо политических группировках, враждебных Советской власти. Да он и не признает никакой политики. Газет не читает. Он точно формулирует свое отношение к жизни: "Я интересуюсь только за |
|
|