"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

то же время и хороший чекист. И быть агитатором тоже каждый коммунист
обязан. А как же иначе? Дескать, я праведный, а ты как хочешь?
- Не закончить ли нам на этом разговор и продолжить его завтра утром?
- Когда я сообщу, о ком речь, вы сами будете готовы всю ночь слушать:
я хочу поговорить о так называемом "Майорчике".
- О Зайдере? Знаю. Прошлое у него неважное.
- Помните, когда вы его взяли в бригаду, на него посыпались жалобы:
забирает все, что попадет под руку, грабит местных жителей... угнал
лошадей... реквизировал кур... грозил одному человеку какими-то
разоблачениями и заставил его уплатить крупную сумму за молчание...
- Да, а сейчас работает начальником охраны сахарного завода. И
кажется, неплохо.
- Так как именно вами он рекомендован на завод. Он и поныне бывает у
вас?
- Был один раз. А что? Натворил что-нибудь опять? Это на него похоже!
- Изучая один вопрос и совсем по другому делу, не относящемуся к
этому разговору, мы узнали подробности о прошлой жизни Зайдера. Вы
что-нибудь знаете о том, кем был раньше Зайдер?
- Знаю. В Одессе у него был кабачок "Не рыдай".
- А до Одессы?
- Не спрашивал.
- Слышали что-нибудь о "зухерах"? Зайдер, оказывается, жил в
Константинополе и занимался торговлей "женским товаром". Женщинами.
Притоны разврата раскинуты по всему миру - там, за рубежом. Это у них в
порядке вещей. Стаж обитательниц притонов невелик, через пять-шесть лет их
выбрасывают на улицу, и требуются все новые пополнения. Доверчивых девушек
заманивали в ловушку разными приемами. Делали публикации с предложением
хорошо оплачиваемого места горничной, бонны... Зайдер действовал так:
заводил знакомство, женился, но, конечно, по фальшивому паспорту, ехал с
молодой женой в "свадебное путешествие" за границу... А затем новобрачная
оказывалась где-нибудь в константинопольском гареме или в доме свиданий
портового города. Высокая цена на белых женщин держалась в Буэнос-Айресе.
В Аргентине за женщину с доставкой платили до двухсот фунтов стерлингов. В
царской России они шли по сорок - пятьдесят рублей...
- Ну и гадина! Не знал.
- И сообразителен! Болтает без умолку, но ни слова о себе! -
продолжал Белоусов. - Я присматривался к нему еще раньше, в бригаде. Мне
врезалось в память его лицо - угодливое и хитрое, пресыщенное и жадное. Он
ловок, изобретателен, в этом ему нельзя отказать. Дока! Почти неграмотен,
зато может быстро считать. Знает несколько слов по-французски, несколько
слов по-турецки, немного болтает по-румынски и, не спотыкаясь, шпарит "по
новой фене", на языке блатных. Вот это последнее немножко настораживает...
Допустим, что все остальное - это, как вы выразились, давнее дело, но с
блатными он якшается и сейчас.
Котовский выжидательно посматривал на собеседника.
- Вы думаете, я еще что-нибудь скажу? Нет. Я все рассказал, причем и
это между нами. Это просто мои личные соображения. Ведь Зайдер ни в чем не
замешан, не участвует в каких-либо политических группировках, враждебных
Советской власти. Да он и не признает никакой политики. Газет не читает.
Он точно формулирует свое отношение к жизни: "Я интересуюсь только за