"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

доход".
- Насчет дохода он соображает!
- Вот-вот. Одно, может быть, не совсем вяжется: работает на скромной
должности начальника охраны, а живет на широкую ногу. В Одессе у него
прекрасная квартира, тихое, почтенное семейство, жена ведет борьбу с
ожирением и делает косметический массаж, ходит с прислугой на рынок, у
сына гувернантка, в гостиной шредеровский рояль и картина Каульбаха
"Мадонна со слезой"...
- Если бы художник изобразил эту мадонну без слезы, она все равно бы
прослезилась, попав в квартиру такого проходимца! - рассмеялся Котовский.
И сразу опять посерьезнел: - Ладно. Понял. Так считаешь, ошибка это моя,
что нянчился с такой дрянью, да? Может, и ошибка... Значит, выгнать его с
треском, коли опять ко мне сунется?
- Можно и без треска. Можно и совсем не выгонять, но отвадить. Уж
очень нечистоплотная личность. На черта он вам нужен?! Лучше держать его
на расстоянии.
- Хорошо, учту твой совет. Спасибо, Иван Терентьевич, - впервые
назвал Котовский по имени-отчеству Белоусова. - Большое спасибо.
- За что же, Григорий Иванович?
- Трудная, опасная у вас работа. Куда проще идти в атаку и рубать.
Хоть врага видно.
- Это - да. Если бы я стал рассказывать, чего последнее время
наслышался, чего насмотрелся, в каких переделках побывал!.. Большую книгу
можно было бы написать, и над каждой страницей читатель и слезу бы пролил
и крепко призадумался.
Оба помолчали.
- Да, - в раздумье сказал Котовский, - мы говорим - затишье, война
кончилась. А ведь у вас нередко и выстрелы слышны?
- Выстрелы! Иногда происходят форменные сражения! Кроме того,
обстановка-то какая! Может ли быть на войне, чтобы к командующему фронтом
вошел вражеский солдат и выстрелил в командующего? А у нас может! В
Петрограде с председателем Чека именно так и произошло. А главное - все
свершается невидимо, скрыто. Шифры, пароли, специальные конспиративные
квартиры... Да, это особенная война. Кажется, чего тут такого? А ведь не
так-то просто взять заговорщиков. Помню, окружили мы дом. Непроглядная
тьма. Дождище. По сигналу вошли. За столом их было тринадцать. И черт их
знает, как они будут действовать: отстреливаться? убегать? Захватили мы
тогда списки, печати, адреса, а главное - подобрали на полу изорванное в
клочки письмо. Дзержинский и Лацис целую ночь его складывали по кусочкам,
расшифровывали. Мало того, что шифр, набор непонятных слов: "бархат",
"треугольник" и прочее в этом роде, да еще и написано все вперемежку на
английском и на французском языках...
- Прочитали?
- А как же! Если бы вы знали, кто у них орудует! Кто устраивает все
эти заговоры! Кого тут нет! Тут и морские атташе, и епископы, и
священники, и генералы... Например, связной у них как-то тут работала жена
министра Временного правительства. Или - не угодно ли: артистка
Островская... барон Штромберг... Консулы, нотариусы, бывшие полицейские,
есаулы... и, конечно, эсеры и, разумеется, анархисты... Можно ли без них?
А главным образом - профессиональные шпионы, всякие розенберги,