"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

пройдут перед ними картины незабываемых событий, если и не напишут про
Фрунзе, про Котовского, то хоть о монастырях перестанут писать!
Особенно Фурманова изумляло: вот жили два человека - Фрунзе и
Котовский - у каждого своя судьба, свой совершенно необычный путь... и в
то же время - такая общность! Котовский и Фрунзе... Очень разные, очень
непохожие... Но одно у них бесспорное сходство: оба ненавидели царский
строй, оба были деятельными, оба были борцами. Фурманову казалось, что,
если провести две параллели, сопоставить обоих, сравнить, откроется нечто
значительное. Может быть, это даст возможность сделать обобщения, глубже
понять свершающееся вокруг? Может быть, поможет что-то уяснить?
- А что, товарищи? - настаивал он, поглядывая то на Фрунзе, то на
Котовского. - Давайте попробуем? Повспоминаем? А? Ведь это очень
интересно!
- Да разве можно в один вечер рассказать все? - возразил Фрунзе.
- Все и не надо. Можно только вехи наметить, - предложил Новицкий,
которому понравилась затея Фурманова.
- Попробуем, увидим, что из этого получится!
- Ох уж эти писатели!
Углубленные в игру шахматисты, почувствовав, что намечается что-то
интересное, записали, чей ход, и прислушались.
Фурманов умело и находчиво руководил беседой, а то и просто
подсказывал, так как отлично знал Михаила Васильевича, да и о Котовском
слышал многое.
- Начнем с золотого детства! - конферировал он. - Михаил Васильевич!
Я что-то запамятовал, как фамилия того студента, который подарил вам
"Коммунистический манифест"?
Фрунзе, усмехнувшись, рассказал, как на почтовой станции, ожидая
лошадей, он беседовал со студентом Затейщиковым и Затейщиков дал ему на
прощание "Что делать?" Ленина и "Коммунистический манифест".
- Я был тогда гимназистом, безусым мальчишкой. И надо же было нам
встретиться на этой почтовой станции! Как живой, стоит он у меня перед
глазами - в потертой студенческой куртке, в видавшей виды студенческой
фуражке... Помнится, он возвращался из ссылки.
- Позвольте! - вскричал Котовский. - Так и у меня был студент!
Лохматый, со светлой курчавой бородкой, если только позволительно назвать
эти клочки бородой. А фуражки у него не было, он круглый год без шапки
ходил. Это я хорошо помню. Он курил махорку, а пепел сыпался ему на грудь.
Он говорил, что не надо никакой власти. А потом мы устроили забастовку...
- Какую забастовку? - подал голос Зиновий Лукьянович. - Это
школьники-то? Что-то у вас не сходится...
В нем заговорил педагог.
- Школьники! А что ж такого? Мы решили устроить забастовку в знак
протеста против грубости надзирателей. И тогда обо мне было сообщено в
кишиневское жандармское управление. Надо сказать, что с полицией у меня
всегда были нелады. В тысяча девятьсот втором-третьем годах я успел уже
два раза посидеть в тюрьме.
- А я в первый раз был арестован в тысяча девятьсот четвертом, -
подхватил Фрунзе. - Меня выслали. Но девятого января тысяча девятьсот
пятого года я очутился на Дворцовой площади. Сколько лет прошло, а у меня
до сих пор звучат залпы, это царь стрелял по безоружному народу. Возможно,