"Михаил Г.Чиботару. Встреча по ту сторону смерти " - читать интересную книгу автора

- Что надо, гражданин?
- Тоадер! Это ты?
- Что тебе надо, гражданин? - повторял тот, пожимая плечами. - Какой
еще такой Тоадер?
Василе вперился в него взглядом. Тот продолжал смотреть спокойно, с тем
же недоуменным вопросом в глазах. И лишь нижняя губа вдруг стала дрожать, и
дрожь эта была очень знакомой. Василе сразу заметил длинный шрам, идущий из
седины к уголку подбородка. Во рту блестело несколько вставных зубов.
"Неужели от того удара?" - подумал Василе.
Глядя на его дрожащую губу, он сказал:
- Как видно, ихние доктора так тебя и не вылечили.
Тот закрыл глаза, как от приступа головокружения. Василе продолжал
изучать его. Да, это он. Правда, стал каким-то хлипким, ослабел. Отрастил
бородку и усы, может, поэтому и кажется таким стариком. Губа продолжала
дрожать, хотя он и пытался закусить ее верхними зубами. Золото блестело в
лучах солнца и будто стекало с обезображенной шрамом губы.
- И зубы вставил, - спокойно отметил Василе. Хотел еще что-то добавить,
но передумал. Старик открыл глаза и инстинктивно поднес руку к губе, чтобы
успокоить тик, затем неожиданно запричитал визгливо, чуть ли не криком:
- Ну что ты ко мне пристал? Ну что ты ко мне привязался?
Василе смотрел на него, потрясенный встречей. Произнес как бы для себя:
- Кровь - не водица...
Теперь глаза закрыл он. И увидел перед собой другого Тоадера, в мундире
цвета хаки, в галифе, плотно обтягивающем ноги, и в высоких сапогах с
негнущимися и блестящими голенищами, такие носили только офицеры. И
резиновый хлыст, которым он легонько, но звонко похлестывал по голенищу,
тоже был офицерским.
Тогда Василе сказал ему то же самое: "Кровь - не водица". - Если я
захочу, станет водицей! И прахом станет, если я захочу! - злобно ответил ему
Тоадер. И хлыст дрожал в его руке...
Василе Оляндрэ почувствовал на плече чью-то руку и оторопело открыл
глаза.
- Что с тобой, отец? - озабоченно спросил Митря. Тоадера уже не было.
- Ничего, ничего, Митрикэ, - поспешил успокоить его Василе. - Видно,
устал я с дороги.
Митря принес ему стул и попытался усадить его, чтоб он смотрел
спектакль. Отец уперся: встреча с Тоадером разбередила его душу, всколыхнула
прошлое, и ему захотелось уединиться куда-нибудь, в укромное местечко, чтоб
успокоиться, прийти в себя.
- Прости, Митрикэ, но я лучше пойду домой. Устал я. А ты занимайся
своим делом, не беспокойся обо мне.

Он уселся на скамейке под разлапистой грушей с поредевшей от ветра
листвой, уперся подбородком в костыль и предался воспоминаниям.
- Батюшка, не ты ли будешь родителем Думитру Васильевича? - услышал он
пронзительный женский голос.
Перед ним стояла низенькая и толстая, как бочонок, старушка в черной
юбке с многочисленными складками и в темно-вишневой плюшевой телогрейке.
Оляндрэ догадался, что это хозяйка дома.
- Да, я, - с готовностью отозвался он, - Вот приехал поглядеть, как он