"Михаил Г.Чиботару. Встреча по ту сторону смерти " - читать интересную книгу автора

здесь.
- Честно скажу тебе, батюшка, что Думитру Васильевич ну ни дать ни
взять - девица красная. А ежели по-сегодняшнему мерить, так пуще, чем
девица. Вот только одно у него, прости меня, старуху, не ладно получается.
Василе Оляндрэ внимательно смотрел на нее. Старушка продолжала
доверительным тоном:
- Погубит свое зрение касатик, как пить дать погубит. И пригожий он, и
обходительный, и смирный как красна девица, а вот меня не слушает. А я ему
сколько раз говорила: Думитру Васильевич, да оставь ты свои книжки, неужто
не пресытился ты этой учебой? А он усмехается и дело с концом. Говорит, что
нужные книжки, читать их надобно. А я говорю, что зрение дороже всяких книг.
Господи, да если бы наш поп Иоан читал столько! В жисть бы не прожил свои
девяносто годков. А когда службу начинал, все плачем плакали. Не то, что
нонешний...
- Что, этот хуже? - спросил Василе для поддержания разговора.
- Да этот совсем не служит. Одними поминками и живет. Прогнали его
люди, а церковь закрыли. И правильно сделали, а то измывался все над
господом богом. Года два его терпели, а он все бормотал себе под нос, один
он и знал, о чем говорит. Глянешь на него, а у него губа нижняя скривится,
будто нас всех перекривляет. Ну прямо нечистая сила, прости меня, господи.
Василе подался вперед:
- И что, ушел он от вас?
- Кто? Никандру Пэлэмару? Еще чего! Подался в школу и теперича вроде
завхоза там. Детишек своей губой забавляет... Господи, заговорилась и на
концерт опоздала! А ты, батюшка, не идешь? Послушать Думитру Васильевича, он
порой такое скажет, умрешь.
- Спасибо, я попозже подойду.
Старушка засеменила к воротам и исчезла, будто ее ветром сдуло. Василе
вошел в хату, снял жакет и прилег на кровать. Тревожные мысли не давали ему
покоя. Никандру Пэлэмару... Неужто он ошибся, обознался? Ну, а губа? А шрам?
И почему тот улизнул так быстро? Никандру Пэлэмару... Тоадер Оляндрэ...
Кровь - не водица...
Вечерело. Вместе с сумерками на землю опускалась прохлада. Ветер играл
с листьями груши, отрывая их один за другим и унося с собой. Василе Оляндрэ
лежал с закрытыми глазами. На какое-то время он покинул этот старый домишко,
Фундуры, покинул себя, поседевшего и с палкой в руке, и перенесся в Сэлкуцу,
что на берегу Прута. Ему надо было увидеть себя мальчишкой, чтобы
встретиться с отцом и матерью, которые давно уже почивают на кладбище у
дороги, чтобы поговорить с Тоадером Оляндрэ и увидеть глаза Панагицы...
Сколько он перетерпел из-за них! Но никогда не жалел, что увидел их такими,
какие они были и какими они останутся для него на всю жизнь.
Легкий стук в дверь прервал ход его мыслей.
- Входите, - крикнул Оляндрэ, подымаясь с постели, и включил свет.
И так и застыл на месте, изумленно глядя на гостя. Это был Тоадер
Оляндрэ. Его маленькие узкие глаза, глубоко спрятанные под густыми бровями,
смотрели на него с испугом.
- Я знаю, что теперь от моего нового имени никакого мне толку не
будет, - начал он хриплым сбивчивым голосом. - И пришел, чтоб поговорить с
тобой начистоту. Как-никак, а мы все же одной крови...
Да, да... Их отцы были братьями... Других сыновей у деда не было: дядя