"Ольга Чигиринская. Сердце меча " - читать интересную книгу автора

стесняться, Рики. Будь собой, неважно, что говорят другие.
Когда он закончил с обедом, оба покинули кухню, оделись в самое плохое,
что нашлось, и повязали головы платками. На Моро, кроме того, были резиновые
перчатки до локтей - совсем нелишняя штука при замене активных химических
фильтров. У Дрю руки постоянно были в цыпках, потому что он перчатки везде
забывал, а кисти Мориты - узкие, сильные, - были ухожены, как у женщины. Дик
и вспомнил любимую шутку Дрю: в полной ее версии как раз такой щеголеватый
молодчик проверял канализацию.
- "Вы что туда, гадите?"
Моро беззвучно засмеялся. Проверка канализации и водных
рекондиционеров - занятие скучное и порой дурнопахнущее - что же еще
остается, кроме как шутить?
Какое-то время они продолжали работу в полном молчании, а потом слух
Дика начал улавливать в шуме компрессоров странные звуки.
- Тебе не показалось, - улыбнулся Моро. - Это настраивается мультивокс.
Сейчас ты совершишь погружение в мир классического искусства. Идем, ты не
пожалеешь.
Дик выбрался вслед за ним из лабиринта рекондиционеров. Чем ближе он
приближался к грузовому коридору, тем тише становился их шум и,
соответственно, тем громче - музыка. Одновременно с музыкой Дик услышал
пение - и ему показалось поначалу, что это птица пробует голос.
Но то была не птица. То была Бет.
Она стояла спиной к ним, лицом к выходу на аварийную лестницу, по
которой, видимо, и спустилась сюда. На ладонях были закреплены какие-то
странные предметы, похожие на "летучие мышки" к терминалу. Это они наполняли
воздух тревожными звуками, когда Бет то опускала, то вскидывала руки.
- Когда с портативным мультивоксом работает человек талантливый - то
смотреть так же приятно, как и слушать, - прошептал Моро юноше - в самое
ухо, чтобы не спугнуть распевающуюся исполнительницу.
Это прозвучало для Дика словно на другом конце коридора: тревожная
музыка, рождавшаяся под руками оливково-золотистой девочки, стала на крыло и
унесла его. Левая рука Бет двигалась в одном неизменном ритме, похожем на
ритм зачастившего сердца, описывала в воздухе нечто вроде перевернутой Т, а
правая то взлетала, то опускалась - словно кто-то в смятении носился
туда-сюда по пяти ступенькам.
Голос ее, зазвеневший где-то на высоких нотах, Дик тоже поначалу принял
за звук мультивокса, так он был хрустален. И такая тревога, такой
безотчетный ужас сквозил в нем, что у Дика мурашки побежали между лопаток.
Старинный эйго*, на котором пела Бет, он понимал с пятого на десятое, но сам
голос говорил больше, чем слова: он метался в лабиринте, из которого не
видел выхода, преследуемый наваждением и пойманный в ловушку собственной
красоты.
______________
* Английский язык.

И вдруг ему ответил другой - более низкий, манящий и опасный. Он мог бы
принадлежать юноше одних с Диком лет, если бы не таил в себе силу и страсть
взрослого мужчины. Так мог бы петь старый вавилонский искуситель,
переселившийся в тело мальчика-клона, или даже демон, принявший облик юноши.
Дик не с первой строчки понял, что это тоже поет Бет.