"Ольга Чигиринская, Екатерина Кинн. Дело земли (В час, когда взойдет луна) " - читать интересную книгу автора

временем ты перестанешь испытывать нужду в людской пище, начнешь видеть в
темноте ясно, как днем, слышать острее, чем сова и различать запахи лучше
волка или собаки, силой же сравняешься с медведем. Ты перестанешь быть
человеком и сделаешься они, демоном, ужасом лунных ночей. Ты познаешь
наслаждения, недоступные смертным. Набравшись сил, ты совершишь свое
возмездие. Вместе мы сведем род Гэн к пыли и праху. Что скажешь на это, юный
Фудзивара-но Митидзанэ?
Монах мог и не задавать этого вопроса - он слышал, как возбужденно
дышит мальчик и видел, как неистово горят его глаза.
- Да, - сказал юный Фудзивара, и вскинул голову, подставляя нежное
горло. - Скорее сделай это, отшельник!
Монах взял его короткий меч.
- Я разрежу руку, - сказал он. - И буду осторожен, не бойся.
...Когда он насытился, когда ночь загремела и запела вокруг на разные
голоса - тем же мечом он разрезал свою руку.
- Пей, - сказал он, прикладывая запястье к стынущим губам юноши.
Прошло еще время - совсем короткое. Мальчик сделал два или три глотка -
этого было довольно. Смертный холод сковывал его теперь, и на белом лице
жили одни глаза. Ему было страшно, монах читал это в его душе, как на
раскрытом веере. Он страшился, что демон - а монах, несомненно, был
демоном - обманет его.
- Бойся, - сказал монах. - Но не того, чего ты боишься сейчас.
Он сладко потянулся и поднял занавес над дверью. Весенняя луна
пронизала ветхие стены, обрисовывая фигуру в дверях.
- Тебя ждут муки ада, - сказал монах, поворачиваясь к луне спиной. - Я
забыл предупредить, но теперь уж ничего не поделаешь. Чтобы переродиться
демоном, нужно пройти сквозь ад. Не всякому это дано, слабые просто умирают.
- Как... ваше... имя? - прошептал мальчик.
Дыханье было таким слабым, что человек не расслышал бы ни единого
слова.
- Которое? - засмеялся монах. - Мое посмертное имя - Хакума. Когда пыль
этого мира что-то значила для меня, я был Великим Министром Хорикава. Тебе
это имя говорит хоть что-нибудь, юный Фудзивара-но Митидзанэ?
Мальчик боролся за жизнь из последних сил, пытаясь ухватить воздух
широко раскрытым ртом - но сил его уже не хватало.
- О, ви... шен... ле... - монах скорее прочел это по губам, нежели
услышал.

- О, вишен лепестки!
Рассыпьтесь и укройте
Собою путь! Чтоб старость,
Заглянув сюда,
Сама с дороги сбилась!

- продекламировал он нараспев.
...Прошло несколько дней. Мальчик выжил, в чем Хакума был уверен с
самого начала. Он еще не вышел из забытья, в которое погрузило его
перерождение; дыхание сделалось совершенно незаметным для человека, и если
бы тело время от времени не трясло и не выгибало судорогой, любой сказал бы,
что в хижине монаха под грудой тряпья лежит труп. Но Хакума чувствовал