"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

пусть все видят, каковы российские "купчишки"! К сожалению, его карета
буквально потонула в море дорогих экипажей знати. Во дворце он был оглушен
высокопоставленным сборищем, до отказа наполнявшим обширную кавалергардскую
комнату. Ярмарочный гомон разодетой толпы как бы нарочито игнорировал
священное местопребывание только что вернувшейся государыни, находившейся
тут же, где-то в соседних апартаментах, за одной-двумя дверями. Шелихов с
опаской поглядывал на двери, в которых должна была появиться "сама".
Неожиданно дверь действительно стремительно распахнулась... для одного
только человека - это был гофмаршал. Он не успел произнести обычного
"шш-шш", как наступила мертвая, жуткая тишина. Толпа образовала широкий
проход через всю комнату и застыла в низком поклоне; вдали показалось
шествие, впереди которого медленно, величавой походкой выступала Екатерина,
сопровождаемая капитаном гвардии с одной стороны и кавалергардом в чине
полковника - с другой.
"Какая величественная и красивая!" - подумал Григорий Иванович,
нагибаясь в поклоне почти до полу.
Освеженная приятным путешествием и длительным отдыхом, помолодевшая,
она подчеркнула это свое возрождение возобновлением забытого было
обыкновения наряжаться на выдающихся торжествах в длинное белое платье.
Порфира на плечах и маленькая, украшенная брильянтами корона на голове
придавали ей самой и всему шествию нечто сказочное. По плечам низко свисали
в изобилии локоны роскошных белых как снег припудренных волос. Четко
выделялись скрещенные на груди муаровые ленты с орденскими знаками, а
несколько выше них с шеи падали на грудь нитки крупных чистых жемчужных
ожерелий. Высоко держа голову, чуть-чуть наклонив ее на мгновение в ответ на
поклон, она проплыла в дворцовую церковь. За ней потянулась нескончаемой
лентой нестройная вереница присутствовавших.
Стоя почти все время на цыпочках и не сводя глаз с поразившей его своим
величием Екатерины, Шелихов не слыхал ни торжественного и полнокровного
густого церковного хора придворных певчих, ни громовых раскатов
протодьяконской октавы, изо всех сил провозглашавшей "многолетие". В
каком-то полузабытьи, не прикладываясь ко кресту, он прошел в обширный для
представления государыне зал, где тотчас же дежурным чиновником ему было
указано место в ряду удостоенных высочайшего представления...
- Именитый купец российский Григорий Иванович Шелихов из Америки, по
всемилостивейшему соизволению вашего величества, - услышал он над собой
чей-то голос.
Государыня молча протянула руку. С благоговением, как к иконе,
приложился к ней Григорий Иванович и опустился на колено, склонил голову,
ожидая вопроса. У него вдруг задрожал от волнения подбородок и судорога
сковала челюсти. Он твердо помнил, что может отвечать только на вопросы, и
затаив дыхание ждал, трепеща от одной мысли, что, может, вопрос еще
воспоследует, а он не в состоянии проронить ни слова... Казалось, прошла
целая вечность. Григорий Иванович вдруг почувствовал довольно бесцеремонный
толчок ногой и понял, что надо вставать. Вставая, он уже не видел ни
императрицы, ни лиц придворных - все слилось в безликую толпу. Он отошел в
сторону и закрыл глаза, а затем медленно направился к выходу...
Через два дня государыня уехала в Царское Село проводить там обычный
летний отдых. Надежды на ожидаемую беседу не было никакой... И вдруг
приглашение в Село. "Поддержка Воронцова", - решил Шелихов.