"Георгий Прокофьевич Чиж. К неведомым берегам " - читать интересную книгу автора

некоторые из пребывавших там "промышленных", как он пишет, "узнав о
намерении моем идти на остров Кадьяк, всеми мерами старались от того меня
отговорить, представляя жителей оного кровожаждущими и непримиримыми".
Заслуги описания островов, сделанного штурманами Измайловым и Бочаровым,
Шелихов присвоил себе, наименовав их труды так: "Григория Шелихова
продолжение странствования в 1788 году". А на самом деле он больше и не
странствовал... Что вы на все это скажете?
- Иван Федорович, - с улыбкой возразил Головачев. - Если встать на вашу
точку зрения, то нужно отрицать, что морской путь в Индию открыл Васко да
Гама. Ведь до мыса Доброй Надежды его вели шкипера, прошедшие этот путь
раньше с Бартоломеем Диасом, открывшим эту южную оконечность Африки, а
отсюда, от Наталя, хорошо известный уже путь в Индию ему показывал случайно
подвернувшийся нанятый им мавр, знавший туда дорогу. Мне кажется, например,
довольно прискорбным, что у нас преклоняются перед Ост-Индской компанией,
поддерживаемой государством и огромными частными капиталами, и всячески
ругают и презрительно относятся к нашим российским, достойным уважения
пионерам, которых иначе, как аршинниками, не называют. Их подвигов -
извините, иначе называть их не хочу и не могу - не только не ставят в
заслугу, но даже вменяют как бы в вину. Да, наконец, знаете ли вы, что
проникновение русских купцов в Индию имело место за четверть века до
появления там Васко да Гамы?
- Головачев, ври да оглядывайся, - сказал Толстой. - Это ты того, не из
этой ли книги о Японии? - и он потряс перед Головачевым томиком Синбирянина.
Головачев, не останавливаясь, продолжал:
- Русский купец Никитин пробрался туда по Волге и Каспийскому морю,
через Ширван и Персию, прожил в Индии четыре года - целых четыре года! - и
оставил ценнейшее, правильное и лучшее, чем у Васко да Гамы, описание Индии
в своих записках о путешествиях "Хождение за три моря". Это оценка не моя, а
историка Карамзина. По Северному Ледовитому океану и на ближайшие острова
Беринга и Медный наши люди в пятидесятых годах прошлого века плавали на
шитиках, а иногда на байдарах, ботах и шерботах, редко на кораблях...
Решительный стук в дверь опять прервал спор. В кают-компанию вбежал
взволнованный матрос и гаркнул во всю глотку:
- Ваше высокоблагородие, господин вахтенный начальник приказали
доложить, что с подветренной стороны виден военный корабль под французским
флагом.
- Близко?
- Не могу знать, ваше высокоблагородие.
- Военный флаг на "Надежде"?
- Так точно, ваше высокоблагородие, подняты и на "Надежде" и на "Неве"!
Крузенштерн залпом допил вино и молча вышел. За ним поспешили и все
остальные.
На палубе было людно. Новость успела уже облететь весь корабль.
Офицеры, подняв к глазам подзорные трубы, впились в видневшийся вдали
фрегат, который шел одним курсом с "Надеждой", не обнаруживая своих
намерений.
"Надежда" продолжала идти своим ходом. Моряки с подчеркнутым
спокойствием продолжали рассматривать неизвестное судно. Штатские, особенно
Шемелин и кавалер Фоссе, взволнованно обменивались предположениями: "А вдруг
пират, а у нас пушек так и не зарядили!"