"Наталия Червинская. Запоздалые путешествия " - читать интересную книгу автора

* * *

Англия - не Европа. Франция выпендривается, но она всего лишь только
Франция, а не вообще Европа.
А здесь - вообще Европа. И названия городков такие, что можно питаться
одними названиями: сырные, сытные. Каждый житель говорит если не на трех, то
уж наверняка на двух языках, и у страны два имени, даром что маленькая
страна. Вся - как комната, как растение на подоконнике, в банке, скажем,
из-под сгущенного молока. Улицы такие одомашненные, как будто не улицы уже,
а коридоры. Как будто внутри ты, в интерьере, а не в пейзаже.
Колокола в соборах звонят очень долго; видимо, времени много
накопилось.

И трамвайные колокольчики звонят, трамваи ползут по туманному
Амстердаму. Как же его окраины похожи на центр моего бывшего Ленинграда
пустынностью своею и сыростью, и как же центр этого Амстердама похож на
некоторые окраины моего Нового Амстердама, вторичной моей инкарнации... И у
нас тот же красный кирпич, те же узкие дома, море-океан, меркантильность,
многоязычность благословенная...
Вначале здесь каждое окно принимаешь за витрину. Думаешь: антикварный
магазин? Или магазин мебели? А потом понимаешь, что это гостиные выставлены
для всеобщего обозрения: занавески вешать не принято. Внутри белые стены,
люстры. Украшений немного. На подоконниках иногда вазы, или скульптуры, или
свечи зажжены. Такая японская лаконичность. Абсолютная чистота.
Иногда один-два члена семьи сидят. Для натуральности.
Потом я забуду, как неуютно было ехать в декабрьской темноте, искать
адрес пансиона на незнакомой окраине, тащить чемодан. Хорошо еще, что
расстояния здесь короткие.
Как сказал поэт: "Расстоянья таковы, что здесь могли бы жить
гермафродиты"...
И вот тот пансион, где я буду ночевать. Окно огромное, но почти все
окно занято чем-то огромным - неужели это хозяйка? Та самая?
Знаменитая амстердамская блудница, героиня западной, такой завидной для
нас сексуальной революции, та, чью книгу мы с подружкой читали когда-то со
словарем, хихикая от смущения. Думали, это - юмор. А книжка была совершенно
всерьез написанный учебник. Инструкции, правила: для каких частей тела
взбитые сливки употреблять, куда лед класть, как тренироваться, как
специальные интимные упражнения делать.
Мы-то были уверены, что в этом искусстве существуют только
импровизация, вдохновение и полная самодеятельность. Мы ведь и штаны и юбки
себе сами шили, а уж любовью-то занимались совершенно как бог на душу
положит.

Теперь она сдает комнаты туристам, и я сняла из интересу. Она ли это в
окне, необъятная, как Марлон Брандо в фильме "Апокалипсис"?
Да, это она, блудница Апокалипсиса, эк ее разнесло!
Фотографии развешаны по всем стенам. Фотографии, впрочем, не ее
целиком, а особо занятных фрагментов ее анатомии: лоно, перси, ланиты,
цветок любви, который приосенял крылом пушкинский непотребный голубь. Цветок