"Гавриил Чуднов. Конструктор С.И.Мосин " - читать интересную книгу автора

порядку, честность, бескорыстие, правдолюбие, твердость духа и скромность".
И это не было пустой декларацией. Такую и ей подобные резолюции
воплощал в действительность командир корпуса полковник Пташник, о котором
один из воспитанников писал: "Его все знали и любили. Он хоть и небольшого
роста, но красивый и представительный мужчина, тщательно причесанный, с
выхоленными усами, одетый всегда щеголевато. Он часто появлялся перед
кадетами и торжественно проходил по залам, заложив левую руку за спину, а
правую за борт сюртука".
Командир корпуса был для кадетов фигурой почти недосягаемой, о нем они
судили по внешнему виду да по приказам, строгим, но справедливым. Ближе к
ним были непосредственные командиры и воспитатели. Семья ко-


16

мандира роты капитана Савостьянова жила при корпусе, капитан дневал и
ночевал при своих 90 воспитанниках. Он был добродушен и мягок, но гремучей
ртутью взрывался, когда замечал чванство или высокомерие в двенадцатилетнем
подростке. На долю его и штабс-капитана Мамчича, инспектора классов,
выпадало решить, какое наказание применить к кадету за проступок, и при этом
"соблюдать строгую справедливость и соразмерность с прежним поведением
воспитанника и в особенности с намерением, которое служило побуждением
проступка".
Безусловно, не все офицеры в кадетских корпусах были такими, как
воспитатели Мосина, но ему повезло, и справедливо будет считать, что основы
его будущего характера были заложены не только мудрым отцом, но и
добросовестными воспитателями.
В Тамбовском корпусе Сергей Мосин впервые взял в руки оружие. Для
повседневного ношения полагался тесак с медным эфесом6 и в ножнах, а для
учения - ружье, пистолет, шашка и пика.
...Самым страшным пороком в Тамбовском корпусе считалась лживость. Если
за дерзкий ответ воспитателю или педагогу, за драку или перебранку между
собой, за леность и плохо выученный урок кадеты наказывались лишением
сладкого блюда, стоянием навытяжку у барабана и вывешиванием фамилии на
черной доске, то за вранье ждала самая суровая кара - даже страшнее розог -
отлучение от общества. Врунишки, согрешившие по воле случая, и закоренелые
лгуны отдельной кучкой сидели в классе, за отдельным столом в столовой. Их
обещаниям даже после отбытия наказания долго не верили и, как правило,
просили представить поручителей из товарищей по классу или корпусу. Немало
должно было пройти времени, пока единожды солгавший заслуживал прощение
товарищей. Сергей Мосин никогда не лгал.
Однако в корпусе воспитывали не только наказанием, но и поощрением.
Если старательный и усердный в науках


17

кадет получал высокий балл по какому-либо предмету, его фамилия в тот же
день появлялась на красной доске, более того, она объявлялась во
всеуслышание на вечернем сборе. Вот тут-то Сережа Мосин отличался, ибо