"Ванцетти Иванович Чукреев. Орудия в чехлах " - читать интересную книгу автора

Штурман поставил острие карандаша на карту.
- Это наше место, товарищ контр-адмирал. Широта... долгота...
Перенес карандаш ниже. Опять поставил его вертикально, воткнув тонкое
острие в карту.
- Здесь цель. Следует курсом... - Он положил линейку, собираясь
прочертить линию.
- Докладывайте наше место через каждые пять минут. - Адмирал сказал это
сердито, отрывисто. Как будто бы он был недоволен штурманом. Тот вытянулся.
Адмирал смотрел на карту.
Большой лист, во всю ширину и длину прокладочного столика. Большой
лист, испещренный множеством точек - отметки глубин, - и рядом с ними цифры,
маленькие, частые, как мошкара, целой тучей упавшая с воздуха и оставшаяся
здесь сидеть. Кое-где стрелка течения да линия параллелей, и больше ничего:
ни красок, ни знаков.
Адмирал смотрел на серую рябь цифр, смотрел на точки, оставленные
карандашом штурмана, и на лице его вдруг отразилось смущение. Как будто бы
отголоски сильных чувств, взволновавших душу и удерживаемых волею, все-таки
вырвались наружу, проступили во взгляде, в нервном движении руки, чуть
приподнявшейся и опущенной.
- Командир! - сказал адмирал, поворачиваясь к командиру эсминца. -
Командир, - повторил он, и голос его звучал властно и несколько
торжественно, - выжмите все из машин! Все!
И уже глуше, как бы успокаивая себя, он бросил отрывисто:
- Дать аварийный... "Ревущего" предупредить: пусть не отстает!
Когда волна, невысокая и пологая, которую отбрасывают в сторону
корабельные скулы, становится похожей на вал, крутой и обрывистый, когда
вспененные струи, бегущие вдоль бортов, вскипают и убегают к корме широкими
пенными потоками, когда за кормой вода не бурлит и кипит, а ревет и
клокочет, когда с ее дико крутящихся струй срываются брызги и будто водяной
смерч начинает вставать за кормой, когда воздушный поток, шумящий от носа к
корме, становится настолько тугим, что затрудняет движение, срывает с головы
фуражки и офицерам приходится опускать под подбородок ремешки, когда корпус
уже не дрожит, а вибрирует (еще минуты - и, кажется, он начнет разрываться
по швам), когда корабельные трубы раскаляются и, как говорят моряки,
начинают гореть, когда звук турбин похож на натруженный стон, когда машины
работают на износ и о машинах уже никто не думает, - тогда ход корабля
называется аварийным.
Адмирал стоял и смотрел на карту.
Старший лейтенант, прижав к карте линейку, проложил тонкую линию
корабельного курса.
- Наше место, - начал штурман свой доклад, когда пять минут истекло, -
широта...
- Не нужно! - оборвал его адмирал. - Ведите прокладку. Я сам увижу, где
мы!
Адмирал положил руку на бортовую стенку, ограждавшую мостик. Теперь он
не смотрел на волны, почти под прямым углом разбегавшиеся от скул корабля.
Напряженным взглядом, выдававшим его тяжелое раздумье, осматривал он
сумрачное небо, встававшее из серой воды всего лишь в нескольких кабельтовых
от корабля.
- Самолеты? - тихо произнес он, и чувствовалось, что этот вопрос