"Ванцетти Иванович Чукреев. Орудия в чехлах " - читать интересную книгу автора

И все-таки часы сегодняшней вахты Андрею казались тяжелыми.
Почему? Он на это бы не ответил. Все вокруг было точно таким же, как
было во многие другие ночи, - давно знакомым, привычным.
И весь этот порт, кажущийся притихшим и полууснувшим, который на самом
деле бодрствует и живет полною жизнью. И громады кораблей, раскиданных там и
тут у причалов. И стройный ряд труб, мачт стоявшего здесь, у стенки, отряда
эскадры. И синенький огонек на грот-мачте своего эсминца - огонек, который
был в полночь ярче, а сейчас начал блекнуть на чуть просветлевшем небе, -
огонь дежурного корабля. И все тут рядом, около, было таким же давно
знакомым, привычным. И опущенные стволы кормовой башни, одетые в короткие
серые чехлы, и бомбосбрасыватель, похожий на высокий пень под серым
брезентом. И даже ноги чувствовали давно знакомые, привычные линии рельсовой
дорожки - по ней на корабль при надобности закатывают мины. Все вокруг
Андрея, стоявшего на посту, было таким, как всегда, все было таким и на
знакомой земле, еще полуприкрытой мглой уходящей ночи.
И вдруг он увидел, что не все было так. Не так, как всегда. Он даже не
подумал об этом ясно - просто его взгляд остановился на здании, в нескольких
окнах которого горел свет. Это было ничем не примечательное здание, похожее
на горком, горсовет и на другие стоявшие неподалеку и выстроенные, может
быть, в одно и то же время, одним и тем же архитектором. Оно даже и огнями
выделялось не очень. И в нескольких окнах горкома горел свет и в здании
горисполкома тоже - там, в комнатах, видимо, сидели дежурные.
Но в окнах этого здания огни вспыхивали с каждой минутой, и с каждой
минутой их становилось больше и больше. И когда в здании штаба флота
вспыхнуло одно из последних окон, в сердце Андрея загорелась тревога, и он
понял, сердцем почувствовал, что надо глядеть... Надо глядеть не на штаб, не
на эти горящие окна, надо...
Массивные, окованные железом ворота военного причала распахнулись, и
тяжелые штабные ЗИСы стремительно, почти не притормозив на выбоине под
аркой, почти не снижая скорости на переезде через железнодорожный путь,
ворвались на пирс безмолвные, с горящими ярко фарами.
Андрей сначала машинально, без причины, без надобности нажал кнопку
сигнала, вызывающего дежурного офицера на ют. Но тотчас же нажал ее снова,
увидев, что штабные машины поворачивают к его кораблю.
Он слышал за спиною шаги бегущего дежурного и следил, как головная
машина круто развернулась, чуть не сшибив радиатором сходню, и еще не успела
остановиться, как из нее выпрыгнул, попав уже со второго шага на трап,
грузный мужчина в адмиральском мундире.
Сейчас Андрей узнал его, вытянулся, но адмирал, еще не перешагнув на
корабль, еще не дождавшись, когда дежурный офицер остановится, чтобы отдать
рапорт, выкинул руку вперед, как бы поворачивая офицера назад, к его
дежурной рубке, негромко, но резко сказал:
- Экстренная съемка!.. Боевая тревога!
Беспрерывный, взволнованный разносится по кораблю голос колоколов
громкого боя. Голос другой, человеческий, сдержанно, но слишком сдержанно -
и это выдает волнение человека - повторяет:
- Корабль к походу, бою изготовить. Боевая тревога. Экстренная съемка.
Взбежав по крутым узким трапам, наводчики дальномеров сели на кожаные
кресла у своих больших умных труб. Визирщики стали к визирам. Короткие серые
чехлы, прикрывавшие жерла стволов, исчезли. Расчеты заняли места, и