"Ада Артемьевна Чумаченко. Человек с луны (Миклухо-Маклай) " - читать интересную книгу автора

вошла в свою новую хижину.
Мужчины уселись под навесом и принялись за еду. Мясо дикой свиньи
оказалось особенно вкусным.
Туй, причмокивая, обсасывал кости и рассказывал без устали, как горел
вчера унан, как металась в огне испуганная свинья, как Маклай приложил к
плечу свою палку - табу, как из табу выпрыгнул огонь и свинья упала, будто в
нее попала молния.
Свинину запивали кэу - опьяняющим напитком, сделанным из сока перечного
растения.
Вскоре под звуки труб и флейт на площадке закружились плясуны.
Раскрашенные ради праздника разноцветной глиной, танцоры высоко
подпрыгивали. В стороне, усевшись в полукруг, мужчины хлопали в ладоши и
пели свою песню:

В Горенду пришла девушка из Тумбу,
Она будет женой Мукаю.
Она будет делать ему браслеты,
Она будет варить ему пищу.
Завтра Мукай возьмет лук и стрелы,
Он убьет тиббля и кускуса,
Он наловит в корзину рыбы,
Он наберет полные руки кокосов.
Ешь, девушка! Ешь, девушка из Гумбу!
Ты родишь Мукаю здорового сына.
Жителям Горенду нужны новые люди,
Новые охотники и новые воины.
В Горенду пришла девушка из Гумбу,
Она будет женой Мукаю.
Она будет делать ему браслеты,
Она будет варить ему пищу.

Разожгли костер. Красный отсвет задрожал на высоких деревьях.
Утомленные плясуны присели к огню. На смену им вышли новые.

Маклай чувствовал, что лихорадка опять овладевает им. Огонь не грел.
Звуки флейт и дудок казались нестерпимо пронзительными. Лица танцоров,
раскрашенные наполовину черной и наполовину красной краской, походили на
видения страшного сна. Зубы застучали мелкой дрожью. По спине побежали
холодные струйки озноба.
- Я пойду домой, - сказал Маклай и встал. Встал и пошатнулся. Саул
поддержал его.
- Останься здесь, в буамрамре, - сказал он Маклаю. - Мы положим тебе
новую циновку. Зачем тебе идти сейчас домой? Разве тебе не все равно, где
спать: здесь или дома?
"Буамрамра! Что ж, это хорошо. Я лягу на циновку и буду глядеть сквозь
крышу на небо. Меня никто не будет трогать, мне не нужно будет никого ни
утешать, ни успокаивать. Ульсон, наверно, еще дуется, а если он одумается и
захочет мириться, - значит, на всю ночь разговоров, упреков, жалоб!"
- Хорошо, Саул, я буду спать в буамрамре, - решает Маклай и идет, чуть
пошатываясь, к большой хижине с резными украшениями у входа.