"Уолтер ван Тилберг Кларк. Уполномоченный отряд (случай у брода) " - читать интересную книгу автора

медленно уселся за стол и, пошарив в кармане, достал сигару. Во время игры
он сигару жевал, забывая затягиваться, так что при каждой сдаче ему
приходилось заново ее раскуривать.
Осгуд стоял позади Мура и следил за нашей с Джилом игрой. Он не знал
нас прежде, и по его внимательному оценивающему взгляду я с тоской понял,
что он не преминет поработать над нашими душами. Такой уж он, этот Осгуд -
для него не существовало понятий "вовремя" и "не вовремя". Вряд ли он
займется нами прямо тут, но уходить надо будет на рысях.
А потом я начисто забыл про Осгуда - у меня появилась другая забота.
Джил был уже здорово пьян - несколько раз я видел, как он зажмуривает один
глаз, чтобы рассмотреть как следует свои карты, - однако, ему жутко везло. Я
знал, он не мошенничает, ни в коем случае.
Да и при всем желании не с его ручищами заниматься таким делом. Даже в
трезвом виде. Но он был раздражен и, выигрывая, держал себя плохо. Не
радовался, не хвастал, не задирал остальных, не говорил, что им придется
теперь жить впроголодь, - как это водится, когда игра идет в компании
приятелей. Он просто сидел с угрюмым каменным лицом и подгребал к себе кучки
денег, не спеша, с презрительным видом, словно находил, что это в порядке
вещей. Он позволял себе, особенно хорошо поживившись, лишь сделать знак
Кэнби, чтобы тот налил ему еще виски, и тогда одним глотком осушал стакан,
не поглядев вокруг, не сказав: "Ну, желаю!", - ставил стакан и щелчком
отгонял его на середину стола. Если бы в воздухе не висело что-то другое,
никто не стал бы играть столько времени с человеком, который ведет себя
подобным образом, тем более, что он выигрывал три сдачи из четырех. Это было
просто вызывающе. Я и сам начинал злиться.
Мур, по-видимому, относился к поведению Джила спокойно. Только когда
тот третий раз подряд сгреб все монеты, открыв "порядок", Мур посмотрел на
него, перевел взгляд на меня и слегка покачал головой. Но и только. Двое
других объездчиков, которые подсели уже после Бартлета и Фернли, начали было
подковыривать Джила на этот счет, но вполне добродушно, Джил же только
окинул их взглядом и хладнокровно продолжал игру. Однако, желание шутить у
них тут же пропало, хотя и в амбицию они не впадали. Старый Бартлет,
напротив, начал приговаривать что-то, глядя себе в карты; слов разобрать
было нельзя, просто он непрерывно бормотал себе под нос. И еще пасовал со
слишком уж нарочитой поспешностью, и даже бросил раскуривать свою потухшую
сигару. Но по-настоящему беспокоил меня Фернли. По лицу было видно, что
внутри он кипит, хотя продолжает сдерживаться, ни словом, ни взглядом, ни
движением не выдавая своих чувств; он подолгу вглядывался в свои плохие
карты, а затем спокойно клал их на стол, только на минуту еще задерживая на
них пальцы, как будто решая, не стоит ли распорядиться с ними как-нибудь
иначе.
Я надеялся, что Джилу наконец перестанет так неприлично везти и все
кончится благополучно, но карта к нему все шла и шла, поэтому я сказал, что
кончаю играть, поскольку он меня обобрал. Я думал, что он последует моему
примеру, а даже если нет, то будет выглядеть как-то приличнее, не имея
приятеля под боком. Он, конечно, не встал и продолжал выигрывать. Я не хотел
оставлять его одного, поэтому решил встать за спиной, чтобы видеть только
его карты и больше ничьи.
Они сыграли еще две партии, после чего Фернли сказал:
- А что, если нам сыграть с прикупом?