"Пьер Клоссовски. Бафомет " - читать интересную книгу автора

собственным намерениям; ибо, вновь проникнув в соседнюю келью, он бесшумно
подкрался к спящему отроку и, тихонько приподняв левую руку сира Ожье, надел
кольцо на его хрупкий безымянный палец. Затем осторожно его снял и,
вернувшись в свою келью, поручил брату-послушнику изъять белую рясу,
найденную, по его уверению, на троне в вышеуказанном месте, и, сохраняя
определенное недоверие к некоторым из сообщенных деталей, все же отдал
распоряжение, дабы вооруженные люди присматривали за всеми, кто слоняется
вокруг Башни Раздумий. Наконец, он решил и сам позволить себе несколько
часов сна, но стоило ему улечься, как у него в мозгу засвербел последний
вопрос: за каким таким особым занятием прервал кто-то Мальвуази и Бозеана,
коли в своем поспешном бегстве они не потрудились что-либо с собой захватить
и даже не подумали о том, чтобы закрыть за собой дверь? Не собирались ли они
туда вернуться? Он перебрал в памяти те обстоятельства, о которых вторили
друг другу послушники. Не более чем самые простые детали, но все они,
принимая во внимание какую-то скрытную волю двоих или троих лиц, по мере
того как накапливалось поведанное по этому поводу, все менее и менее
согласовывались друг с другом, складываясь в столь несообразное целое, что
чем менее эта несообразность казалась правдоподобной, тем более весомой
представала таящаяся в ней угроза. И все же в эту ночь он удержался от того,
чтобы разбудить сира Ожье, дабы снова его допросить, как воздержался и от
того, чтобы собственными глазами убедиться во всем, что имело место в Башне
Раздумий; он боялся, что если сойдется со всем этим слишком близко, это
помешает ему действовать.
И вот, когда, преклонив перед распятием колени, он обращал в молитве
свой дух к тому или иному таинству Страстей, его вновь посетил образ
оставленных следов, описанных ему послушником; сравнивая со своим
собственным другое, более узкое кольцо, которое он положил перед собой, он
так пристально вглядывался в бриллиант последнего, что провалился в сон. Он
в одиночку крался вдоль стен первого пояса укреплений на пути к Башне
Раздумий, и, обогнув ее, так и не нашел на ощупь ни одной двери, но,
провалившись в зияющую, разверстую нору, углубился в извилистые коридоры,
столь угрожающе узкие, что он, казалось, задыхался на пороге более
просторных помещений; наконец выпрямившись, он наткнулся на карликовые
двери, замки с задвижками на которых столь проржавели, что он поломал в них
бородки своих ключей; затем свод над ним задрожал от поспешных шагов:
Мальвуази и Бозеан со всех ног спасались бегством, и невозможно было
определить, ускользнули они наружу или бегут из одного конца галереи в
другой; к этим приглушенным отголоскам примешивался то удаленный, то
приближающийся отзвук их голосов; Бозеан взахлеб, по-девичьи смеялся,
Мальвуази приглушенными окриками призывал его к молчанию...
Командор пробудился; взмолился к Господу, чтобы тот дал ему все это
забыть; не сумев принудить свои колени и дальше попирать плиты пола, он
вышел из кельи и направился в соседнюю, где сном ангела спал юный изменник;
затем, вдруг испугавшись, что отрок заметит, как он неприкаянно замер над
его ложем, отступил, перешагивая на ходу через вповалку спящих на полу
галереи солдат, вернулся в свою келью, вновь преклонил колени на каменных
плитах пола, бил себя в грудь, разорвал свою рубашку, вяло побичевал себя и
в изнеможении потерял сознание.
Ему опять снился тот же сон: теперь, да, на этот раз он был на
правильном пути: дверь - нужная, наконец обнаруженная - оказалось совсем не