"Пьер Клоссовски. Бафомет " - читать интересную книгу автора

такой низкой и куда более широкой, чем пытался убедить послушник; он с
легкостью устремился по ступеням, которые, по его словам, вели в молельню;
но и в этом брат-послушник его обманул, поскольку лестница вдруг поднялась
прямо к опоясывающей наверху башню галерее, на которой в разлитом вокруг
ночном покое Мальвуази, положив одну руку на плечо юного Бозеана, другой
показывал ему на Большую Медведицу, разъясняя своему будущему щитоносцу
мелодию звезд; Командор был уже совсем рядом с ними, когда, как ему
показалось, он оступился... Его головокружение рассеялось в сумеречном
пространстве; старые, шершавые и ледяные руки вцепились в теплые юные
пальцы; он повалился прямо на ложе отрока, а тот, пробудившись в холодном
поту от ужаса при его виде - при виде скользящей к нему в своем плаще
высокой тени, - попытался поднятыми навстречу этому призраку ладонями
приостановить его слепое продвижение. Поддавшись под весом старого исполина,
сир Ожье прекратил какое бы то ни было сопротивление; что вслед за его
рыцарями придет черед и самого Командора, он подозревал уже целый час,
догадываясь, как тот рыщет между своей кельей и его застенком. И все же
юноша был удивлен, что Командор счел нужным зажать его пальцы между зубами,
угрожая прокусить их до крови, стоит отроку сделать вид, что он намерен
сопротивляться. И его гость лишь тогда набросил на них покрывало, когда
почувствовал, как его обхватывают горячечные бедра отрока; затем в поисках
нежной кожи на детской груди он просунул лоб ему под мышку, и тогда, пока у
него под ухом готово было разорваться сердце сира Ожье, он наконец от-иедал
того сна, в котором ему отказал Господь.
Обо всем этом, превозмогая нежелание исповедоваться в подобных
слабостях, упомянул, не опустив ни одной детали, Командор в своем послании
Великому Магистру. Ибо если он и приписывал колдовским чарам кольца, что за
одну ночь мог пасть так низко, то все же добавил, что впредь, чем судить
других, лучше бы он судил самого себя - за то, что познал этот дар природы и
подавил его в своем Коман-дорстве как чуму.
На следующий день он снял наказание, наложенное накануне на брата Ги де
Мальвуази, призвал его к себе в келью, обнял и попросил прощения за
строгость, с которою к нему отнесся; далее он в нескольких словах обрисовал,
с каким коварством мадам де Палансе подготовила своего племянника, чтобы
воспользоваться чистосердечием братьев-рыцарей; и пояснил, что поскольку в
настоящее время мадам де Палансе подозревается в клевете, он захватил оную
персону, каковая в силу статей дарственной, предписывающих братьям-рыцарям
защиту поместья Палансе, подпадает под юрисдикцию Святого Ордена; но так как
Бозеан обвиняется в клятвопреступлении и измене и оба они отныне подсудны
Командорству, сам он перекладывает на брата-рыцаря и его друзей задачу
вынесения приговора вышеозначенным персонам, дабы признать их виновными во
вменяемых им проступках и позаботиться о приведении наказания в исполнение.
Когда брат де Мальвуази, ничуть не изменившись в лице, спросил у него,
где предполагается вершить этот чрезвычайный суд, Командор передал
брату-рыцарю связку ключей от низкой двери, добавив, что, несомненно, пришел
час, когда Башня Раздумий оправдает свое имя.
Без дальнейших проволочек брат де Мальвуази и был под охраной туда
препровожден, к немалому своему удивлению обнаружив в молельне тех из
близких ему рыцарей, кто, будучи захвачен врасплох предъявленным
ультиматумом, не осмелился пойти на попятную, чтобы не показалось, что они
от него отвернулись. Тем не менее брат де Мальвуази попросил Командора