"Леонард Коэн. Прекрасные неудачники " - читать интересную книгу автора

мужчина. По правде сказать, мне сделали шведскую операцию, я раньше был
девочкой.
-- У каждого свои недостатки.
-- Заткнись, заткнись же. Человек устает от трудов милосердных. Я
родился девочкой, я ходил в школу девочкой в синей блузке с маленьким
вышитым гербом спереди.
-- Ф., ты говоришь не с каким-нибудь чистильщиком сапог. Так случилось,
что я тебя очень хорошо знаю. Мы жили на одной улице, мы вместе ходили в
школу, мы учились в одном классе, я миллион раз видел тебя в душе после
спортзала. Ты был мальчиком в школе. В лесу мы играли в больницу. В чем
дело?
-- Так голодные отказываются от пищи.
-- Ненавижу, как ты все это закругляешь.
Но тогда я прервал спор, поскольку заметил, что уже почти восемь, и мы
рискуем пропустить целый двойной сеанс. Как я наслаждался фильмами в тот
вечер. Почему мне было так легко? Почему у меня было такое глубокое
ощущение, что мы с Ф. братья? Когда я шел домой сквозь метель, мне словно
открылось будущее: я решил отказаться от работы над А., чья кошмарная
история еще не была мне ясна. Я не знал, чем хочу заниматься, но это меня не
беспокоило; я знал, что будущее усеяно приглашениями, как президентский
календарь. Холод, который раньше каждую зиму вымораживал мне яйца, в ту ночь
придавал храбрости, а мозги, к которым я никогда не питал особого уважения,
казались сконструированными из кристаллов, точно вихрь снежных хлопьев, и
наполняли мою жизнь радужными картинами. Однако ничего не получилось. А.
нашли своего глашатая, и будущее пересохло, как старушечий сосок. Что сделал
Ф. в ту чудную ночь? Сделал ли он нечто открывшее двери -- двери, которые я
затем впечатал в косяки? Он пытался мне что-то сказать. Я не понимаю до сих
пор. Разве справедливо, что я не понимаю? Почему я должен был хранить
верность такому бестолковому другу? Моя жизнь могла бы стать столь
великолепно иной. Я никогда бы не женился на Эдит, которая, сознаюсь теперь,
была А.!

10.

Я всегда хотел, чтобы меня любили Коммунистическая партия и Церковь. Я
хотел жить в народной песне, подобно Джо Хиллу{ (24)}. Я хотел рыдать о
невинных людях, которых изувечит брошенная мною бомба. Я хотел благодарить
отца крестьянского семейства, что покормил нас, беглецов, в пути. Я хотел
ходить с засученными рукавами, и люди улыбались бы, когда я салютовал не той
рукой. Я хотел быть против богатых, несмотря даже на то, что некоторые из
них знают Данте: за секунду до гибели один из них понял бы, что Данте
известен и мне. Я хотел, чтобы мой портрет носили по улицам Пекина --
стихотворением, что иероглифами стекает по рукаву. Я хотел насмехаться над
догмой, однако погубить свое эго в борьбе с ней. Я хотел выступать против
машин на Бродвее. Я хотел, чтобы Пятая авеню помнила свои индейские тропы. Я
хотел родиться в шахтерском городке, с топорными манерами и убеждениями,
привитыми мне дядей-атеистом, кабачным позором семьи. Я хотел промчаться по
Америке в пломбированном вагоне единственным белым, которого негры пустят на
церемонию подписания договора. Я хотел приходить на коктейли с пулеметом. Я
хотел рассказывать старой подруге, ужаснувшейся моим методам, что революции