"Леонард Коэн. Блистательные неудачники " - читать интересную книгу автора

как еле заметный крошечный водоворот. Если бы ветерок, ласкающий лепестки
чайной розы, вдруг обрел нежность плоти, он стал бы похож на ее пупок. В
разных случаях она капала в него оливковым маслом, или наполняла спермой,
или духами долларов на тридцать пять, иногда шелухой от семечек, иногда
рисом, мочой, срезанными ногтями одного мужчины, слезами другого, иногда
слюной или дождевой водой из наперстка. Надо бы припомнить, что это были за
случаи.
ОЛИВКОВОЕ МАСЛО. Столько раз, что невозможно сосчитать. Рядом с
кроватью она хранила бутылочку оливкового масла. Я всегда думал, что на него
будут слетаться мухи.
СПЕРМА. И Ф. тоже? Я этого не вынесу. Меня она заставляла наполнять
свой пупок спермой. В последний раз ей хотелось видеть, как я занимаюсь
онанизмом. Как мне было сказать ей, что именно тогда я испытал самый сильный
в жизни оргазм?
РИС. Сырой рис. Одно зернышко она хранила там неделю, уверяя меня, что
сможет довести его до вареного состояния.
МОЧА. "Не надо этого стесняться", - говорила она мне.
НОГТИ. Она рассказывала, что евреи-ортодоксы хоронят свои срезанные
ногти. Мне трудно об этом вспоминать. Такого рода замечание было вполне в
духе Ф. Или это он ей об этом рассказывал?
МУЖСКИЕ СЛЕЗЫ. Странный был однажды случай. Мы как-то загорали в Олд
Орчард, штат Мэн. Внезапно совершенно незнакомый нам человек в голубых
плавках плюхнулся ей на живот и заплакал. Я схватил его за волосы, чтобы
оттащить прочь. Она резко ударила меня по руке. Я оглянулся по сторонам -
никто этого не заметил, и мне слегка полегчало. Я засек время: тот человек
плакал пять минут. Тысячи людей загорали на пляже. Почему он выбрал именно
нас? Я глупо улыбался проходящим мимо людям, как будто этот псих был моим
осиротевшим шурином. Никто вроде на это не обращал внимания. На нем были
такие дешевые шерстяные плавки, которые еле яйца прикрывали. Он себе
спокойно плакал, а Эдит правой рукой ерошила ему волосы на затылке. Я
пытался себя убедить, что ничего особенного не происходит, Эдит - не пляжная
потаскуха. Внезапно он неуклюже поднялся на одно колено, встал и побежал
прочь. Какое-то время Эдит смотрела ему вслед, потом обернулась и стала меня
успокаивать. "Он - а...", - шепотом сказала она. "Чушь какая! - в бешенстве
прокричал я в ответ. - У меня есть документы на всех живых а...! Ты врешь,
Эдит! Тебе очень понравилось, как он слюни у тебя на пупке распускал.
Признайся в этом!". "Может, ты и прав, - ответила она, - может, он и не
а...". Вынести еще и это я уже был не в состоянии. Весь остаток дня я ходил
по пляжу, но тот сопливый малый как сквозь землю провалился.
СЛЮНА. Сам не понимаю, откуда я это взял. Не могу припомнить, в какой
связи. Должно быть, мне это примерещилось.
ДОЖДЕВАЯ ВОДА. Как-то в два ночи ей почудилось, что идет дождь. Точно
это определить мы не могли, потому что в нашем подвале не было нормального
окна. Я взял наперсток и пошел наверх. Она высоко оценила мое одолжение.
Уверен, она думала, что ее пупок - это чувственный орган, более того,
некое вместилище, гарантирующее обладание в какой-то выдуманной ею
собственной системе вуду. Много раз она прижимала мою твердую и мягкую плоть
к этому месту и рассказывала в ночи всякие истории. Почему я при этом всегда
чувствовал себя как-то неуютно? Почему я больше прислушивался к лифту и
вентилятору?