"Дмитрий Соколов-Митрич, Генрих Эрлих. АнтиГрабовой: Кто 'воскрешает' наших мертвых? " - читать интересную книгу автора

он вспоминает раз в году - в августе".
Наверное, этот репортаж был моей первой попыткой остановить Грабового.
Возможно, если бы он его прочитал, его "педагоги" не приехали бы в Беслан.
Не прочитал. Приехали. К сожалению, эта книга появилась на свет.

Глава 1
Беслан: возвращение в август. - Деньги не лечат. - "Рухсагу!" - "Папа, я
хочу стать террористом". - Жизнь после смерти. - "Лида - сука!" - Второе
пришествие и второе вторжение. - Правда земная и правда небесная. - "Открою
коридор к усопшим"

6 сентября. По дороге из Беслана в аэропорт Минводы нас с фотографом
Володей Суворовым пробило на ржачку. Мы то и дело смеялись, а
водитель-осетин все больше свирепел. После санитарной остановки у кустика
Володя вдруг подумал вслух: "Интересно, а как ходят в туалет космонавты в
условиях невесомости?" Этого оказалось достаточно, чтобы мы бились в
конвульсиях минут сорок. Таксист реально испугался за наше психическое
здоровье. Я сначала тоже подумал: "Что это со мной", а потом вспомнил
"Курск" и успокоился. Когда мы три года назад ехали с родителями погибших
подводников из аэропорта Мурманска в гарнизон Видяево, некоторые из них тоже
смеялись. Психологи мне потом объяснили, что это нормальное явление.
Эмоциональная разгрузка. Пройдет.
Уже в Москве мне еще несколько дней после Беслана снились смешные сны.
Просыпаюсь от собственного смеха и не помню, над чем хохотал. А когда
знакомые просили рассказать, что я видел в Беслане, то я вдруг понимал, что
очень многое уже забыл. Остались лишь какие-то обрывки впечатлений -
разрозненные, но достоверные. Вообще смех и склероз - главное, что помогает
справиться с ужасом. Защитная функция организма. Я, кажется, понял, почему
ветераны не любят рассказывать о войне. Они просто ничего не помнят.
5 сентября. Первые похороны. Из любой точки в городе виден хотя бы один
гроб. Беслан - хоть и город, но традиции здесь сохранились горские. По
традициям, когда в доме появляется покойник, родственники распахивают
ворота, выставляют перед домом гроб с телом, садятся возле него и принимают
соболезнования. Мужчины молча, женщины кричат, бьют себя по коленям и
реально рвут на себе волосы. Осетинкам из мусульманских семей немного легче:
они кричат один день. Христианки - три. Уважая традиции, осетины-христиане
пропустили осетин-мусульман на кладбище на день раньше. Мать учительницы
осетинского языка Алены Зуцевой, Наташа, не отходит от гроба дочери уже два
дня и впереди еще целые сутки. "Не ест, только воду пьет, - говорит про нее
соседка Вера Цоколаева. - Я боюсь за нее".
Наташа вдруг резко замолкает, отрывается от гроба и, ни слова не
говоря, уходит. Она как зомби идет по улице, заходит в одни открытые ворота.
Минут через пять выходит и скрывается за следующими открытыми воротами. И
так несколько часов подряд. Потом возвращается, садится возле своего гроба и
опять начинает кричать. Родственники погибших отрываются от собственных
мертвых только для того, чтобы выразить соболезнование таким же, как они.
Всем без исключения. Открытых ворот в городе сотни, но люди ходить не
устают. Такое ощущение, что они делают это на автомате. Традиции сильнее
людей.
В час дня весь город, не сговариваясь, начинает траурные речи. Говорят