"Дмитрий Соколов-Митрич, Генрих Эрлих. АнтиГрабовой: Кто 'воскрешает' наших мертвых? " - читать интересную книгу автора

публиковали истории выживших детей, бывших заложников. Указывали номера их
банковских счетов для пожертвований. Тогда мы еще не знали, что существенная
часть этих денег станет добычей хлынувших в город сектантов. Тогда мы просто
решили найти ответ на непростой вопрос: что еще нужно пострадавшим в
теракте, кроме материальной помощи.
Когда я приехал, вся республика отмечала неделю Святого Георгия -
Джоргуыба. На протяжении многих веков последняя неделя ноября считалась
главным праздником осетинского народа. Непременным атрибутом застолий в эти
дни считаются три осетинских пирога. Они символизируют солнце, землю и
большого Бога. В 2004 году впервые в истории Северной Осетии жители Беслана
приготовили на Джоргуыба не три, а два пирога. Впервые в истории Северной
Осетии неделя Святого Георгия была не праздничной, а траурной. Лишним
оказался тот пирог, который символизирует солнце. Когда солнце для человека
гаснет, ему остается только Бог и земля. Для многих жителей Беслана солнце
померкло 3 сентября. Спустя 3 месяца им не стало светлее. Деньги, которые
стекаются в этот город со всей планеты, помогают, но не лечат. Еще больше,
чем материальной помощи и сочувствия, людям Беслана не хватает правды. Пока
нет одной правды на всех, каждый ищет ее по-своему.
Если бы кто-то попал в Беслан, не зная, что в нем случилось три месяца
назад, он бы подумал, что в этом городе живут очень странные люди. У них
черные одежды и серые лица. Их бесплатно возят на такси, причем водители
сразу выключают в салоне музыку. Хотя можно и не выключать. Люди Беслана
очень плохо слышат. Они не реагируют на сигнал клаксона, когда переходят
дорогу. Город как будто оглох и замер. По улицам ходят в основном женщины.
Мужчины стоят. Просто стоят на месте и о чем-то думают. Стоять на месте в
Беслане для многих стало главным занятием.
В городе есть места, где можно увидеть особенно много просто стоящих
мужчин. Среди них - Новое кладбище. Оно занимает ровно столько же места,
сколько старое. Три месяца назад, после похорон, здесь были только грязь и
цветы. Теперь - асфальт и гранит. На некоторых могилах кресты (это
осетины-христиане), на некоторых - просто гранитные столбы (это
осетины-мусульмане), но на всех написано "Рухсагу!" - царствие небесное.
Местами попадаются пустые ямы - это или для тех, кто еще не опознан, или для
тех, кто все-таки выжил. Многие из тех, кто все-таки выжил, свои ямы не
зарывают. Они хотят, когда умрут, быть похороненными здесь и только здесь.
Женщины на Новом кладбище не просто стоят. Они воют. Подойти к ним -
нет ни сил, ни совести. "Здесь постоянно находится человек 30, -
рассказывает начальник бригады строителей из Ставрополья, которые строят
вокруг кладбища кирпичную ограду. - Многие, похоже, вообще отсюда не уходят.
Мы прекращаем работу, когда темнеет, - они еще здесь. Приходим в 8 утра -
они уже здесь. Я когда-то в Афгане служил, но столько горя не видел".
От бригадира пахнет спиртным. "Вообще-то у нас на работе всегда сухой
закон, но здесь без водки работать невозможно", - признается бригадир.
Перед входом на кладбище - самодельный плакат. На нем нарисованы два
террориста-палача в красных балахонах, между ними - котел на огне, а в
котле - дети. "Дяди в погонах, вы что спасовали? - написано буквами, с
которых капает нарисованная кровь. - Жизни детей террористам отдали!"
К кладбищу подъезжает "Мерседес" с тремя семерками. Из него выходят
трое мужчин. Они около часа стоят возле могилы. Один из них - полковник
милиции, своей фамилии он просил не называть. Девочка, которая лежит в