"Владимир Колин. Фотограф невидимого" - читать интересную книгу автора

качестве фотографа-репортера.
Так, в один прекрасный день, Оргульо превратился в скромнейшего
фоторепортера столицы, что не мешало ему считать себя на голову выше всех
остальных учеников Дагерра. Лишенный таланта, он попробовал взять техникой,
чтобы с ее помощью добиться результатов, которые избранным приносит
вдохновение. Никто не знал лучше него правил фотографии и никто не нарушал
их реже, чем он. Но механически применяемые фильтры и по-школярски
распределяемый свет производили снимки, достойные учебников. От
художественной фотографии произведения дона Модесто находились на таком же
расстоянии, которое отделяет хромолитографию от живописи Гойи.
Но в памятное утро, последовавшее за днем описанного выше заседания
редакции, скромный художник проснулся в самом победоносном настроении.
- Приличные фотографии? - пробормотал он, с удовлетворением глядя на
свои аппараты, аккуратно расставленные на специально заказанных для них
полках. - Хм!
И, так как его имя было Модесто, больше ничего не добавил. Лишь
взвесил на ладони новый фильтр, призванный не только увеличить его
коллекцию, но и заставить признать его искусство всех сомневавшихся в нем
до сего дня.
Он оделся, предварительно тщательно вычистив щеткой черный люстриновый
пиджак, который носил из уважения к семейной традиции, завязал большим
бантом широкий мягкий галстук, который надевал лишь по праздникам и, выйдя
из дома, не спеша направился к заранее выбранной им площади.
Улицы и бульвары заполняли веселые потоки людей, направляющихся к
Пуэрта дель Соль, и дон Модесто встретил немало своих товарищей по
профессии, аппараты которых щелкали не переставая. Но сам он лишь молча
приветствовал их и не спешил открыть свой аппарат. С песнями и плясками
бесконечные колонны текли мимо, влача за собой людей в масках и остроумно
украшенные аллегорические повозки, но дон Модесто не фотографировал и
теперь. Словно не это было его целью, он вошел в десятиэтажное здание,
поднялся на последний этаж и, вступив на узкий балкон, принялся терпеливо
ждать. Лишь когда площадь совсем опустела, он настроил свой аппарат,
укрепил перед объективом знаменитый фильтр и начал с разных углов снимать
асфальт. Ни один собрат по профессии не видел, чем он занимается, что
избавило его от расспросов и комментариев и помогло быстро передвигаться по
заранее намеченному маршруту, который позволял ему прибывать на каждую
площадь в тот самый момент, когда ее покидали последние маски.
К концу рабочего дня у него в кармане было несколько свитков пленки,
на которых он запечатлел, с различной высоты и перспективы, множество
кадров пустующих площадей. Но он не пошел в редакцию, в большую мастерскую,
в которой его коллеги наверняка уже проявляли свои фильмы, а отправился
домой. Там он заперся в крошечной лаборатории, оборудованной им самим в
собственной ванной, и приготовился стать первым свидетелем невидимого.
Первые же негативы показали ему, что он не ошибся.
Нет, главный редактор не сможет больше жаловаться, что фоторепортер
осаждает его снимками, лишенными всякого интереса! Площади,
сфотографированные доном Модесто, которые можно было легко распознать
благодаря характерным деталям, которые он не преминул уловить объективом,
не были пустыми, как это казалось в тот момент, когда он их снимал. Следы
многочисленных подошв составляли странные узоры, словно бы на асфальте