"Уилки Коллинз. Новая Магдалина " - читать интересную книгу автора

последних дней жизни ее отца.
Когда дневник и письма были положены в бумажник, единственной бумагой,
оставшейся на столе, было письмо. На конверте, в котором лежало это письмо,
стоял адрес:
- Леди Джэнет Рой, дом Мэбльторнский, Кенсингтон, Лондон.
Мерси вынула письмо из незапечатанного конверта. Первые строчки
показали ей, что это рекомендательное письмо полковника, поручающего свою
дочь ее покровительнице по приезде в Англию.
Мерси прочла все письмо. Писавший называл его последним посланием
умирающего. Полковник Розбери с любовью писал о достоинствах своей дочери и
с сожалением о ее небрежном воспитании - приписывая последнее денежным
потерям, принудившим его переселиться в Канаду с репутацией бедняка. Затем
следовали горячие выражения признательности леди Джэнет.
- Я обязан вам, - говорилось в письме в заключение, - что умираю
спокойный относительно будущего моей милой девочки. Вашему великодушному
покровительству поручаю я единственное сокровище, оставляемое мною на земле.
Во всю вашу продолжительную жизнь вы благородно употребляли ваше высокое
звание и огромное богатство на то, чтобы делать добро. Думаю, что не меньшей
вашей добродетелью будет считаться и то, что вы утешили последние часы
старого воина, раскрыв ваше сердце и ваш дом его осиротевшей дочери.
Тут кончалось письмо. Мерси положила его с тяжелым сердцем. Какого
случая лишилась молодая девушка! Женщина знатная и богатая ждала ее -
женщина такая сострадательная и великодушная, что ее отец был спокоен на
смертном одре за свою дочь, и эта дочь лежала, не нуждаясь ни в доброте, ни
в помощи леди Джэнет!
Письменные принадлежности французского капитана остались на столе.
Мерси перевернула письмо, чтобы написать известие о смерти мисс Розбери на
пустой странице в конце. Она еще соображала, какие выражения употребить,
когда звук жалостных голосов из смежной комнаты долетел до ее слуха.
Оставленные раненые просили помощи - брошенные солдаты лишились наконец
твердости.
Она вошла в кухню. Крик восторга встретил ее появление - один вид ее
успокоил больных. От одной соломенной постели к другой она переходила со
словами утешения, словами, подававшими им надежду, с искусными и нежными
руками, от прикосновения которых утихала их боль. Они целовали подол ее
черного платья, называли ее ангелом-хранителем, когда это прелестное
создание двигалось между ними и наклоняло над их жестким изголовьем свое
кроткое, сострадательное лицо.
- Я буду с вами, когда придут немцы, - сказала она оставляя их, чтобы
вернуться к своему ненаписанному письму. - Мужайтесь, бедняжки! Ваша сиделка
не бросила вас.
- Мужайтесь, сударыня, - отвечали раненые, - и Господь да благословит
вас!
Если бы стрельба опять началась в эту минуту, если бы граната убила ее,
когда она помогала несчастным, какой христианин поколебался бы объявить, что
место этой женщины будет на небесах? Но если война кончится и оставит ее в
живых, где будет место ее на земле? Где будут ее надежды? Где будет ее дом?
Она вернулась к письму. Вместо того, однако, чтобы сесть писать, она
стояла у стола, рассеянно смотря па бумагу.
Странная фантазия зародилась в ее голове, когда Мерси вошла в комнату,