"М.Мэнсон. Конан и грот Дайомы ("Конан")" - читать интересную книгу автора

воды теплого моря, потом - прозрачной, подобно кристаллу горного хрусталя.
Миг - и в бездонной глубине всплыло что-то яркое, пестрое, изумрудное, алое
и золотое, обрамленное сапфировой оправой с причудливыми серебристыми
завитками. Маг повел рукой над смутным изображением, и оно приблизилось:
изумрудное, алое и золотое стало цветущей поверхностью земли, сапфировое -
волнами океана, серебристые завитки - ажурной пеной, блиставшей на гребнях
морских валов. Они катились мерной чередой, вылизывали золотистый песок,
обдавали водяной пылью белые рифы и серые гранитные утесы, обнимались с
водами ручьев, струившихся под зеленым пологом леса.
Остров! Он был виден с высоты птичьего полета, прекрасный, как сон, и
многоцветный, точно оперение царственного павлина; он и был сном, Землей
Снов, ибо владычица его повелевала сновидениями и фантомами.
Но ей были подвластны и другие силы, более реальные, чем неощутимая
ткань миражей; и стигиец жаждал обладать не одним лишь ее телом, но всей
чарующей и чародейной ее сутью. О, с каким наслаждением он испил бы из этой
чаши! Но пока - пока она была сильным противником. Равным! Почти равным...
Картина прекрасного острова затуманилась; теперь сквозь нее проступили
женские черты, видимые смутно, ибо расстояние было велико. Маг облизнул
пересохшие губы; это лицо виделось ему в снах, мерещилось в грезах -
искаженное страстью, с капельками пота, выступившими на висках, с глазами,
полными неги... Но сейчас глаза женщины, сверкающие, как две зеленые звезды,
смотрели холодно и спокойно; внезапно она с досадой повела рукой, и
изображение исчезло. Перед стигийцем темнел лишь гладкий полированный
камень.
Он шумно выдохнул и запахнулся в меховой плащ, будто вдруг ощутил
промозглую сырость и холод своего заледеневшего чертога. Потом медленно
подошел к окну и, открыв его, подставил грудь порывам ураганного ветра. За
окном простирался двор, заваленный сугробами; с трех сторон его обрамляли
подобные скалам стены, а за ними лежал промерзший на десять локтей океан,
над которым клубились сизо-серые тучи. И не верилось, что где-то на юге воды
этого моря свободны от льда, что несутся они вдаль словно неукротимые
голубые скакуны, что сияет над ними солнце, глаз светлого Митры, что у
самого горизонта встречаются они с цветущей землей, с теплым песком и
белоснежными утесами, и поют им свою несмолкающую песню.
Долго стоял маг, взирая на северную бурю, а потом с губ его потекли
слова - те слова, что произносит всякий отвергнутый женщиной мужчина. И не
было в них ни мудрости, ни спокойствия осознающей себя силы, ни трепета
любви, ни прощения, ни снисхождения - одни лишь ярость и жажда мести. Он
грозил; грозил, что испепелит золотые пески Острова Снов, обратит в прах его
деревья и цветы, наполнит горькой тиной его ручьи и озера, сокрушит скалы,
растопчет, разрушит красоту - так, что белое станет черным, алое - кровавым,
золотое - серым, изумрудное - гнилостно-зеленым.
Она не хочет его видеть? Так пусть узнает, сколь велика мощь
отвергнутого! Пусть изведает ее и ужаснется! Пусть страх овладеет ее душой,
заползет в ее сердце! Пусть страх сломит ее! От страха до покорности - один
шаг...
Вскинув руки, он начал выкрикивать ужасные заклятья. И, повинуясь
Власти его и Мощи, с грохотом взломал льды океан, взвыли ветры, подхватили
ледяные осколки и понесли их на запад и на юг, к тем далеким пределам, где
некогда лежала благословенная земля Атлантиды, канувшая в пучину четыре