"Андре Олдмен. Конан и Врата Вечности ("Конан")" - читать интересную книгу автора

закрыл немедийцу глаза и поднял свой окровавленный меч. Узкий проулок был
завален трупами мехемцев. Проулок оканчивался тупиком - было ошибкой
укрыться здесь от погони. Клинки киммерийца и немедийского рыцаря удачи
славно поработали, отражая натиск восставших, и все же стрела одного из
мехемцев пронзила грудь начальника янпачей.
Где те янпачи, дворцовая гвардия шахсара, раздери их Нергал?! Частью
перебиты, частью перекинулись на сторону победителей. Из дружины Дастана
тоже немногие уцелели: коварные лехемцы вырезали большую часть ничего не
подозревавших наемников, пьянствовавших по поводу славной победы над
вендийцами, к которой не имели, если говорить честно, ни малейшего
отношения.
Судьба немедийцев мало тревожила Конана. Но ему нужно было попасть к
Вратам Вечности возле пещеры стигийского колдуна, попасть вместе с Дастаном
и Ганкуль, поэтому киммериец сражался, прикрывая их бегство, бок о бок с
воинами удачи, многие из которых почти разучились владеть мечом от долгого
безделья за стенами хранимого магией Эль-Мехема.
Все они были убиты. Последним пал Бравгард, единственный немедиец, к
которому Конан испытывал нечто вроде уважения: дрался Бравгард отчаянно и
ругался при этом так, что Нергал зажимал уши на Серых Равнинах.
Восстание вспыхнуло неожиданно для шахсара. Кто-то распустил среди
народа слух, что стигийский маг готовится навсегда уйти под землю, оставив
город на произвол судьбы. Без защиты волшебника мехемцы становились легкой
добычей любого, кто пожелал бы овладеть княжеством. Более всего жители
страшились вендийских войск, готовых отомстить за гибель своих товарищей.
Многие вельможи присоединились к бунтовщикам, надеясь вымолить прощение дэви
Жазмины, повесив Дастана и киммерийца на крючья возле Балдахских ворот.
И все же Дастану и Ганкуль удалось бежать через потайную калитку в
городской стене. Теперь Конану предстояло их догонять.
Легко подтянувшись, варвар перевалил через кладку, запиравшую проулок,
и спрыгнул в маленький дворик, где сушилось на веревках белье и разгуливали
куры. Выбив ногой дверь, он ворвался в жилище какого-то мехемца, не обращая
внимания на вопли женщин, ринулся к выходу и выскочил на соседнюю улицу.
По улице с победными воплями метались горожане, вооруженные пиками,
кольями, топорами и трофейными немедийскими мечами. Опьянев от крови,
восставшие тщетно искали врагов, которые все уже полегли на мостовых и во
дворах Эль-Мехема.
Явление киммерийца вызвало дикий переполох: часть бунтовщиков бросилась
врассыпную, другие ринулись на варвара, намереваясь тут же с ним
расправиться. Те, кто вовремя унес ноги, оказались умнее: нападавшие мехемцы
полегли под ударами тяжелого меча Конана, как сухой тростник.
Сбив с лошади какого-то вельможу, тщетно пытавшегося достать его
саблей, варвар вскочил в седло и во весь опор помчался вдоль улицы, ведущей
к Балдахским воротам. Ворота были открыты: жители готовились встретить
передовые отряды вендийцев и продемонстрировать таким образом свое
повиновение.
Успев заметить несколько трупов немедийцев и иранистанских янпачей,
висевших на вбитых в стену крючьях, Конан вихрем промчался мимо разинувших
рот горожан и погнал коня по пыльной дороге, убегавшей к горам Тайдук-Нубас.
Он опасался, что Дастан и Ганкуль скроются в скалах прежде, чем он их
заметит, и тогда найти пещеру колдуна станет делом почти безнадежным.