"Андре Олдмен. Конан и Врата Вечности ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Отлично зная окрестные горы, он заманил соперников в узкие ущелья, где
кшатрии и янпачи погибли под лавинами камней, сброшенных сверху мехемцами.
Одержав столь славную победу, Хеир-Эддин повелел ставить на краю долины
сторожевые заставы, дабы стеречь все горные проходы, однако последних было
так много, что сие предприятие не увенчалось успехом. Горы Тайдук-Нубас -
всего лишь жалкая насмешка над величественными вершинами Химелии, лежащими
далее к северу, так что Эль-Мехем еще не раз становился добычей врагов,
которые всегда находили неохраняемые проходы, через которые делали частые
набеги и потом возвращались домой, обогащенные трофеями и исполненные
презрения к обитателям Сокровенной Долины.
Впрочем, владыки Вендии и Косалы отказались от прямого владения
Эль-Мехемом, смекнув, что гораздо выгоднее позволить жителям богатеть за
счет целебных вод, добываемых из-под земли прямо в городе (считается, что
это - дар Асуры, оставленный мехемцам взамен сожженных огненной колесницей
виноградников), и получать от них щедрую дань. Владыки только посмеивались
над тщеславием мехемских князьков, гордо именующих себя шахсарами, то есть
"властителями, угодными богам". Князья Эль-Мехема, ведущие род от ничтожного
раба, были скорее угодны Вендии и Косале, чем небожителям.
Последний мехемский шахсар, носивший в себе частицу крови Хеир-Эддина,
звался Агиб-Абу и отличался крайней, доходившей до судорожных приступов
трусостью. Шесть человек должны были попробовать кушанья, прежде чем те
отправлялись в утробу мехемского повелителя. Кольчужную рубашку он всегда
носил под халатом и не снимал ее даже в постели. Помимо иранистанских
наемников-янпачей, Агиб-Абу окружил себя черными рабами-телохранителями, а
немой шемит Махра, славившийся умением всаживать метательный нож в муху за
пятнадцать шагов, сопровождал господина и в женские спальни, и туда, где
любой нормальный человек предпочитает восседать в полном уединении. Когда в
горной долине объявился отряд немедийских наемников, бежавших от
преследований через Гирканские степи на юг, Агиб-Абу, пораженный искусством,
с которым северяне владели тяжелыми прямыми мечами и невиданными доселе
арбалетами, сдуру нанял воинов удачи себе на службу...
Это стало последней ошибкой в его жизни. Воспользовавшись недовольством
части вельмож, сметливый Дастан по прозвищу Лис явился в сопровождении
стрелков в шахсарскую купальню и наглядно продемонстрировал умение своих
людей поражать плавающую цель. Черные телохранители, вспомнив старые обиды,
тут же перешли на сторону восставших, а так и не успевший метнуть ножи,
предусмотрительно накрытый проволочной сетью немой Махра присоединился к ним
после недолгих, но весьма плодотворных размышлений, суть коих он,
естественно, никому не мог поведать.
Десять дней и ночей продолжался пир в огромном шахсарском дворце.
Льстивые мехемцы наперебой славили достойнейших Абу-Дастана и сотоварища его
Бравгарда-нэмэ. Достойнейшие Дастан и Бравгард, по которым плакали палачи
Бельверуса, Тарантии, Шамары, Кордавы, Мессантии, а также десятка других
городов и весей, пили сладкие вина, закусывали черепашьим супом и солеными
петушиными гребешками, купались в фонтанах и ломали мебель. Остальные
наемники им усердно помогали. В промежутках между этими веселыми занятиями
немедийцы сравнивали достоинства шахсарских наложниц, чтобы затем поделиться
впечатлениями. Поделившись, менялись женщинами, бурно выражавшими восторг,
ибо все они почти забыли, что такое мужская ласка: покойный Агиб-Абу был
хоть и не стар, но мало на что годен и пользовался наложницами исключительно