"Спрег ДеКамп, Лин Картер. Сталь и Змея ("Конан")" - читать интересную книгу автора

снегу, и ваниры низко кланялись, повторяя, как заклинание, одно слово:
"Дуум... Дуум... Дуум!".

* * *

Великан Рексор подскочил, чтобы взять узду дьявольского коня, пока его
хозяин сходил на землю. Они обменялись скупыми словами, а затем смерили
взглядами киммерийскую женщину, которая хладнокровно сжимала рукоять своего
широкого меча. Маев с ненавистью посмотрела на них, как пантера, защищающая
своего детеныша. Она подняла оружие, готовясь к бою.
Человек в драгоценном шлеме, все еще не отводя от нее холодных, как
лед, глаз, снял перчатку и протянул худую руку, чтобы принять от своего
подданного меч кузнеца Ниала. Рексор поклонился, передавая оружие своему
повелителю.
"Дуум... Дуум... Дуум!" - опять запели ваниры. Вслушиваясь, Конан
понял, что всадники произносили не просто приветствие. Это было зловещее
имя - имя могущественного человека, имя, которого боятся.
Гибкий Дуум в змееподобной кольчуге неторопливо пошел к непобежденным
киммерийцам, матери и сыну. Приближаясь, он, сощурив глаза, изучал
необыкновенное совершенство своего нового оружия. Казалось, что все его
внимание сосредоточено на великолепном клинке. Он поворачивал его, любуясь
острой кромкой, безупречными пропорциями и искусной работой. Словно зеркало,
сталь вспыхивала в лучах восходящего солнца, обдавая застывшего Конана
потоками света.
Кольцо вооруженных людей расступилось, и Маев подняла свой палаш,
стиснув зубы; она резко втянула воздух, готовясь напасть. Казалось, Дуум
внезапно заметил ее. Он снял свой великолепный шлем, открыв жесткое красивое
лицо. Легкая улыбка промелькнула на его тонких губах, и что-то похожее на
восхищение красной искрой вспыхнуло в черных, как уголь, глазах. Женщина
застыла словно пригвожденная к месту, зачарованная и испуганная властностью
и неотразимой мужской силой, исходившими от него.
"Дуум... Дуум... Дуум!" - хором восклицали неподвижные ванирские воины.
Дуум долго смотрел в большие глаза матери Конана. Ее высокая грудь,
залитая розоватым светом восхода, поднималась и опускалась в такт учащенному
дыханию. Затем, не заботясь о поднятом мече женщины, он приблизился. Дуум
подошел так близко, что Маев уже могла сразить его, но он, казалось, не
обращал на это внимания, словно опасность для него не существовала. Грация и
гибкость его тела была чувственной, зовущей и полной желания; но Маев
оставалась совершенно неподвижной. Казалось, что она зачарована, как
куропатка под взглядом змеи.
Проходя мимо нее, Дуум внезапно с невероятной легкостью и силой
взмахнул огромным мечом, запевшим в морозной тишине. С глухим стуком сталь
впилась в плоть.
Без крика и даже без вздоха Маев упала, словно дерево под топором
дровосека. В ужасе маленький Конан смотрел, не веря своим глазам, как
отрубленная голова матери покатилась в грязь к его ногам. На бледном лице не
было ни страха, ни боли, и только в глазах застыло мечтательное,
зачарованное выражение.
Полный ненависти, мальчик направил свой нож в широкую спину Дуума. Но
ваниры уже вдавливали его в снег, вырывая нож из его цепких пальцев.