"Андре Олдмен. Последний игрок судьбы ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Даркатеса не заставит ждать, и предлагал немедленно и тайно покинуть
Зингару. Я счел за благо прислушаться к этим предупреждениям и немедленно
отправился в порт, где почтенный месьор Поулло дозволил мне взойти на борт
его корабля.
- О, боги! - воскликнул тут капитан, всплеснув руками. - Сумма, которую
вы мне предложили, месьор Лабардо, достаточно велика, но лучше бы вы
рассказали все это в какой-нибудь мессантийской таверне! Мы еще не пересекли
аргосскую границу, и если за вами выслали погоню...
- Успокойтесь, - небрежно махнул рукой пуантенец, - за мной не было
слежки. И потом, мне покровительствует сам зингарский король. Ничего не
бойтесь и лучше прикажите вашим людям взяться за весла - ветер совсем спал.
Капитан не удержался от грубого ругательства в присутствии дамы: за
разговорами он упустил столь важный момент и теперь злился, что какой-то
мальчишка смеет указывать ему, что делать, на борту его собственной
посудины. Впрочем, воспоминание о кожаном мешочке со звонкой монетой,
который этот мальчишка передал ему в руки, поднимаясь на "Ласточку",
несколько остудило гнев старого морского волка.
- Эй, Джакопо! - гаркнул капитан, решив сорвать зло на помощнике. -
Тысяча морских бесов тебе под ребра, ты что, не видишь, что паруса обвисли?!
Пусть гребцы протрут глаза и поработают мускулами!
Курчавая голова, повязанная шелковым платком, выглянула из люка и
сплюнула за борт темную жвачку. Джакопо оскалил белоснежные зубы, улыбнулся
во весь рот, словно заслужил от своего начальника невесть какую похвалу, и
снова скрылся внизу. Под палубой двенадцать гребцов с ворчанием взялись за
весла. Матросы убрали паруса, фазела сразу сбавила ход.
- Навались! - гудел снизу голос Джакопо. - Три тысячи каракатиц вам в
глотки, спать будете в Мессантии!
Солнце уже касалось морских волн, отбрасывая золотистую дорожку. Мыс
Орла приближался, озаренный последними лучами, устье Громовой осталось
позади. Донна Эстраза и Лабардо стояли рядом, облокотившись о перила
мостика, и любовались закатом. Пуантенец начал вспоминать хвалебный сонет,
сочиненный в его честь неким месьором Саавардом, королевским менестрелем...
Внезапно капитан Поулло застонал и бросил рукоять руля...
Остановясь на полуслове, Лабардо и девушка посмотрели туда, куда
указывала дрожащая капитанская рука.
Они увидели, как от тростников оставшегося позади устья Громовой
отделился длинный черный силуэт и стремительно заскользил в их сторону,
разрезая темные волны высоким, круто загнутым носом.
- Что это, месьор Поулло? - испуганно воскликнула зингарка.
- Это они! Это корсары, барахские псы, порождение преисподней... О,
Митра! Разве мог я ждать их здесь, возле зингарского берега?
Капитан ломал руки. Лабардо схватился за эфес шпаги.
- Вооружайте людей, месьор Поулло! Мы будем защищаться!
- Защищаться? Чтобы нас всех перерезали, как овец? На этой галере их не
меньше сотни! О боги, какой несчастный день!
Темный силуэт быстро увеличивался в размерах. Двадцать пар весел
равномерно поднимались и опускались по ее бортам. На палубе, размахивая
кривыми саблями, пиками и абордажными крючьями, метались темные фигуры.
На лестнице мостика появился курчавый Джакопо.
- Что прикажете, капитан? - спросил он, лязгая зубами.