"Андре Олдмен. Западня ("Конан") " - читать интересную книгу автора

своего боевого коня...
- Да ты с седла-то не слезал!
- Седлаю, значит, коня и выезжаю в чисто поле. "Сдавайся,- говорю
киммерийцу,- или я, Гуго Пудолапый, знаменитый и непобедимый, пленю тебя
силой". Не хочет. Стали биться. Тут-то и треснул я его палицей по башке...
- Да не треснул ты меня, гора потрохов!
- Еще как треснул!
Лежа на подстилке из прелых листьев, Бэда слушал эту перепалку,
наблюдая за скачущими по неровным стенам пещеры тенями четырех человек,
сидевших вокруг жаркого костра. Конан и Гуго переругивались вяло,
умиротворенные обильным возлиянием и жирной пищей. А ведь еще недавно готовы
были сразить друг друга насмерть...
Под шум дождя, вовсю хлеставшего за сводами пещеры, Катль вспоминал,
как все было.
Отлежавшись на мшистой поляне и дал впервые в жизни волю слезам, он
прошел негустым сосновым лесом и вскоре оказался в каменном распадке. Чем
дальше вела едва заметная тропа, тем выше и круче становились откосы,
усеянные щебнем и валунами. Солнце уже перевалило зенит и било в глаза, а он
все брел и брел, сам не зная куда: только бы не поворачивать назад и снова
не оказаться возле пиктского капища.
Он не отрывал глаз от тропинки и не смотрел по сторонам. И только когда
огромная остроконечная тень легла ему под ноги, поднял голову.
Бэда ожидал увидеть прямо перед собой башню или утес, но увидел
всадника в островерхом шлеме. Всадник неподвижно стоял в том месте, где
тропинка терялась за гребнем подъема, солнце светило ему в спину, и оттого
лошадь и человек казались высеченными из черного гранита.
Катль решил было, что столкнулся с очередным идолом, но тут длинное
копье в руке великана опустилось, и сверкнувший серебром наконечник указал в
грудь Бэды.
"Трепещи, ничтожный,- прогудел человек-гора,- трепещи и приготовься к
смерти, ибо нечисть, подобная тебе, оскорбляет сияющий глаз Митры!"
Тут только Катль признал верзилу Гуго, одного из следопытов, виденных
им в доме шарифа. Его рука метнулась к правому плечу, но ножны были пусты. У
него оставался еще один хассак, у правого бедра, но, вспомнив, при каких
обстоятельствах он лишился остального оружия, Бэда только застонал от
собственного бессилия.
Не лучше ли позволить убить себя? Что остается ему, затравленному со
всех сторон, лишенному последней своей защиты - дара богов?
Гремя доспехами и щитом, Гуго двинул своего тяжеловоза вниз.
"Я пригвозжу тебя, как ничтожное насекомое!" - ревел он.
Эти слова заставили Катля прийти в себя. Насекомое? Ну нет! Он пока еще
не потерял своего прозвища. И если кот лишился когтей, то у него остались
лапы!
Бэда метнулся вверх по склону, ловко цепляясь за редкие кусты и жесткую
траву, полез на откос. Что-то свистнуло над ухом, и в землю вонзилась
стрела. Бэда не сомневался, что наконечник у нее серебряный.
Он обернулся через плечо. Еще двое преследователей, возникнув словно из
воздуха, бежали по тропинке с той стороны, откуда он только что пришел. В
руках у Пленси Гриба был маленький лук, Гарчибальд целил в беглеца из
арбалета.