"Роланд Грин. Путь воина ("Конан")" - читать интересную книгу автора

четвереньки, как собаки, и принялись лакать вино. У Конана так и чесались
ноги дать им пинка, как тем же собакам.
Гам перекрыл гирканийский боевой клич.
- Хвала Митре! - пробормотал Конан себе под нос, но вслух язвительно
выругался. Затем в помещение вбежали с мечами наголо Талуф и его "Воители".
Спасая свою жизнь, Конан и то сражался с меньшей осторожностью, чем
сражался сейчас в этой псевдобитве. Его людям и ребятам Талуфа требовалось
выглядеть кровными врагами, по-настоящему не проливая крови - ни своей, ни
кого-либо из слуг, пялившихся на происходящее или распростертых на полу.
Именно это-то на самом деле и представляло для Конана самую большую
трудность - как не поскользнуться в лужах вина и еды или не споткнуться о
тела слуг, слишком набравшихся, чтобы уползти из-под топающих сапог
дерущихся!
Один за другим люди Конана "теряли мужество" и удирали по лестнице на
крышу. Киммериец отступал в арьергарде, фехтуя с Талуфом так бешено, что их
мечи высекали искры, задевая о стены. Конан напомнил себе, что надо будет
показать меч кузнецу, прежде чем отправиться по следу госпожи Дорис.
Наконец Конан и его "воры" собрались на крыше. Перед ними стояло две
задачи. Одна - послушать, как Талуф будет говорить со слугами, и помочь, в
случае если с Талуфом и его ребятами что-то стрясется. А другая - помешать
слугам ринуться всей толпой на крышу и в отчаянии броситься вниз. Если они
не приземлятся на головы, то, может, и не причинят себе серьезного вреда. Но
шум, несомненно, выйдет за пределы дворцовых стен. И если он и не приведет
вовремя настоящих Воителей, то определенно приведет к появлению соседей
Акимоса, задающих вопросы, на которые Конан совсем не желал отвечать.
План Конана увенчался успехом. Он услышал, как слуги говорят о пещерах
Зимгаса, об отборных бойцах и лошадях, приготовленных для долгого
путешествия, о крытой дорожной повозке, оборудованной словно для удобства
знатной дамы. Он услышал о слугах, расспрашиваемых, знают ли они что-нибудь
о Доме Лохри, и многое другое.
Если б услышанное Конаном было веревкой, то ее хватило бы, чтобы
повесить Акимоса десять раз кряду. Он дождался, пока Талуф не сказал слугам,
что они хорошо служили своему хозяину и что он будет сразу же предупрежден.
И добавил, что им следует очистить дом от всяких следов своего пиршества,
иначе даже услуга, оказанная ими Воителям, не защитит их от хозяйского
гнева.
А затем Конан и его люди убрались, так же украдкой, как и те воры,
какими они прикидывались. Когда они добрались до заранее обговоренного места
встречи в туннелях, то застали Талуфа уже там, и его ребята несли два
сундука.
- В одном - свитки со стола Акимоса, - доложил сержант. - Я сказал,
чтонам надо изучить их, чтобы узнать побольше о том, что же искали воры.
- А в другом? - спросил Конан, ткнув в сундук носком сапога. Вес его
сам по себе кое-что говорил, и он оказался набитым серебряными монетами, с
примесью нескольких золотых и цепочек с самоцветами.
- Этот вернется обратно, - распорядился Конан.
- К Акимосу? - Талуф вытаращился, словно те же пьяные слуги.
- Нет, слугам. Назови это наградой за их добрую услугу Воителям.
- Клянусь причиндалом Эрлика! - выругался Талуф. - А я уж чуть не
испугался, что ты стал честным человеком, Конан.