"Роланд Грин. Путь воина ("Конан")" - читать интересную книгу автора

в погреб к Скирону. Он не приблизился к двери, не говоря уж о том, чтобы
постучаться к нему, так как доносившиеся изнутри звуки не вызывали никаких
сомнений.
Мужчина и женщина, сплетенные в неистовой страсти. Или по крайней мере
неистовой со стороны женщины. По звукам было трудно судить, как подходил к
этому вопросу Скирон. Он явно был не из тех колдунов, кому требовалось для
работы соблюдать воздержание, - да и вообще это относилось в основном не к
колдунам, а к колдуньям.
Акимос, улыбаясь, повернул обратно. Поговорить со Скироном можно будет
и в другой раз. Торговый магнат много раз внушал Скирону, как важно, чтобы
зелье "Цветы желания" выполнило свою задачу. На этом зиждился весь его план
в отношении госпожи Дорис. Так кто ж мог обвинить колдуна в том, что он
испытывал снадобье?

В окрашенном сумеречными красками саду перемигивались светляки.
Западная сторона неба лиловела. Легкий ветерок доносил из порта песни и
музыку из винных лавок.
Вечер этот был бы идеальным для госпожи Ливии, не будь она одна на
крыше дворца Дамаос. Она не скажет даже себе: "Ах, если б со мной был
Конан".
На глаза у нее навернулись слезы, когда она подумала о всей этой
великолепной силе и смекалке, запертой в камере караулки. Да к тому же в
камере в доме Харофа, - старые друзья семьи среди Воителей смогли сообщить
ей хотя бы это.
Она спрашивала еще многое, но ничего не узнала. За исключением того,
что было бы неблагоразумным проявлять излишнее любопытство относительно
капитана Конана. Один человек так прямо и сказал. Другие всего лишь отводили
глаза, но ей не требовалось никаких слов, чтобы знать, что они должны
думать.
Ей было наплевать, шепчется ли весь Аргос, что они с Конаном были
любовниками. Да пусть хоть кричат об этом с крыш и кораблям в море. Если она
в состоянии что-то сделать для его спасения, то не позволит Конану томиться
в тюрьме, не говоря уж о том, чтобы умереть.
Но что же предпринять? Она не могла выкинуть из головы мысль, что Реза
мог иметь какое-то отношение к аресту Конана. Его ревность к ее благоволению
по отношению к киммерийцу бросалась в глаза ничуть не меньше, чем его нос.
Не привела ли его эта ревность к измене?
И если да, то какая у нее есть надежда наказать его? Сержант Талуф и
другие из отряда Конана поклялись подчиняться Резе. Возможно, они доверяли
ему. А возможно, они всего лишь отказывались разделять силы Дома Дамаос
перед лицом врага.
Если так, то они поступали разумно. Она тоже поступит разумно, если
последует их примеру. Но тогда все, что она ни сделает для спасения Конана,
Реза может сорвать!
Она сжала камень так, что побелели костяшки пальцев. Она до крови
закусила губу и наконец позволила слезам хлынуть из глаз и политься по
щекам.
Когда слезы на глазах у нее наконец высохли, она позвонила, вызывая
слугу. Появилась горничная Гизела.
- Вина, Гизела.